И только лица остались бомжовские, ничего уже с этими лицами не сделаешь.
Вот мне всегда было интересно. У всех у них примерно одинаковый архетип: они такие, все курносые, волосы у всех неопределённого цвета, но блондинов или брюнетов точно нет. Лысых тоже нет. Все примерно одного роста и одинакового сложения. Это архетип влияет на склонность человека к бомжеванию или же бомжевание приводит человека к специфическому архетипу?
То же самое относится к любой группе людей с общим образом жизни: шахтёрам, шоферам или депутатам государственной думы.
Вот например маленькие лживые глазки и пухлые щёки — они помогают человеку стать народным избранником или же приобретаются уже в процессе выполнения депутатских полномочий?
Май
Прочитал тут про себя в том числе:
Позвонила Лена. «Сейчас приеду» — говорит. Приехала с ребёнком.
Ребёнок уснул, мы сели на кухне. Разговаривали о Борхесе, Горчеве, о том, что Гребенщиков и Летов — одна и та же, по сути, хрень, о бесконечности, которой не существует, отстранённости, глупой любви, бытовом алкоголизме, порченых яблоках и шагах по следам. Допили коньяк, съели маслины.
Возбудившись от разговоров о всей этой фигне, решили потрахаться. Трахались на кухне, неудобно и бестолково.
Спать легли в разных комнатах. Как всегда.
Не знаю, что на этот счёт скажет Борхес, а вот я бы сказал, что спать таки надо вместе. Это почему-то очень важно.
В два часа ночи на всём каменноостровском проспекте сдирали асфальт. Днём-то любой мудак асфальт сдерёт, а в два часа ночи — это не каждый догадается.
Пошел от Массы ловить машину на речку-карповку, поймал конечно полную машину милиции. Смотрел на неё с неприязнью, пока она лениво шла ко мне вразвалочку. С ловкостью и непринуждённостью необычайными она вывернула мне все карманы, обнаружила опять билет союза писателей и опять долго допытываласть про что пишу. Я был неприветлив и сказал что пишу всякую ХУЙНЮ. Милиция не обиделась, ушла. Ревизия карманов показала пропажу пятисот рублей.
Какие-нибудь сволочи и бандиты конечно тоже бы отобрали деньги и ещё обязательно дали бы пиздюлей, а эти так отпустили, они же милиция а не хуйня обдолбанная.
Зато не поехал сегодня в Репино на фантастическую премию интерпресскон.
Во-первых, меня туда никто не приглашал, несмотря на то, что я по всей видимости являюсь главным художником фантастического журнала полдень. Во-вторых, я однажды уже бывал на вручении премии интерпресскон.
Почему-то у меня не очень хорошо сложились отношения с фантастами. Из фантастов со мной здороваются только Бережной и Романецкий. А фантаст например Рыбаков почему-то смотрит на меня всегда с большой неприязнью, и при этом совершенно неизвестно, что я ему сделал такого уж плохого — я даже книжки ни одной его не читал.
Ну и кроме того надоело уже смотреть, как Лёха Андреев в очередной раз дерётся с фантастом Лукьяненко. Хотя кажется Лёха в этом году тоже не собирался на премию интерпресскон — ему там не предлагают никаких сакральных знаний, а Лёха сейчас ходит только в такие места, где эти знания предлагают — в кружок айкидо например.
Если в Петербурге идти по какому-нибудь мосту, навстречу обязательно попадётся такой человек: в очёчках, с бородой, ну понимаете в общем. Не маркетолог, это точно и не менеджер ни в коем случае. Про инвестиции ничего вообще не знает и про соотношение доллара с евро тоже не знает. Упал там доуджонс или поднялся — это ему похуй, он может быть вообще никогда не слышал такой фамилии.
Он скорее всего поэт, но не полезный поэт, типа песенник, которые все уважаемые люди, а из тех ненужных поэтов, вредных, которые даже уже весь интернет успели замусорить своими стишками. Ну или может быть он стучит в каком-нибудь ансамбле на железном треугольнике. То есть не делает вообще ничего. И никуда не спешит, заметьте, медленно идёт, не опаздывает. И при этом довольный вполне — то есть не валяется дохлый на помойке, а идёт по мосту и улыбается.
И вот таких людей в городе Петербурге целые вагоны в метро ездят. Один со скрипочкой, другой с контрабасом, третий вообще ясно, что полностью ебанутый, но тоже уже пьяный, и таких людей — их ДОХУЯ. И никто из жителей Петербурга не обращает на них внимания, потому что половина жителей — это они и есть, а другие к ним давно привыкли.