А из лесу в стогу сена на телеге медведь приехал.
И осенний ветер, пахнущий опятами и картофельным дымом, можно запечатать в кувшине, а потом открыть зимой и дышать им.
В общем, ищите меня в деревне Чистый Дор. А почему Дор? Потому чистый весь. А где елочки — там бор.
Да. У нас тут птица фиолетовая есть. Правда, курица.
Не понимаю тех людей которые живут в той стране, которую они ненавидят. Ходят они, всё им не так, морду воротят — деревья кривые, погода гадкая, кругом одни свиные рыла. Когда что-нибудь ёбнет, провалится или наши долбоёбы как всегда в футбол просерут — радуются: вот так вот вам! Вот так и надо!
Я вот не знаю решительно ни одной причины, по которой человек, желающий жить, например, в Испании или Франции, не мог бы там поселиться. Для этого нужно всего лишь приехать в эту самую Францию и там жить. Всё, больше ничего не нужно. Даже вон негры все, которые там хотели поселиться, уже давно живут, а что уж говорить про человека образованного и с профессией.
Но нет, не едут почему-то ноют, причины разные выдумывают — мама больная, дети, квартира, работа, собака, ремонт, радикулит.
Это всё равно как жить с ненавидимым мужем, как это называется «ради детей». Нахуй такая жизнь нужна, и детям в первую очередь.
Зато когда наступает отпуск, они со страшной скоростью бегут в аэропорт — подальше, подальше отсюда, вон, прочь! В засиженную Турцию, в Египет, куда угодно, лишь бы отсюда.
Потом возвращаются, как солдаты из краткосрочного отпуска на родину и уже на с погранично-пропускного пункта всё им не так, и рыла у пограничников поганые. Что, впрочем, чистая правда.
А предложи такому человеку провести отпуск где-нибудь, скажем, под Кандалакшей, он так на тебя посмотрит, как будто ты нассал ему на голову. А скорее всего и вовсе даже не поймёт, чего это ему такое сказали.
А меж тем Кандалакша замечательна как минимум по двум причинам: во-первых, это родина великолепного телевизионного ведущего Андрея Малахова, а во-вторых, в Кандалакше самый высокий в России процент заболеваний венерическими болезнями на душу населения. И это ещё далеко не всё.
А те, кому эти сведения не интересны, могут пиздовать в свою Италию. Лично мне с ними разговаривать не о чем.
А вот и Кандалакша:
А я пошёл спать — мне завтра ни свет ни заря бежать пять километров к дизелю до Невеля. Буду покупать велосипед.
Всем привет.
А вот война. Война — это самое гадкое занятие, которым можно заняться. Но так получилось.
Сидит в двухстах метрах от, допустим, меня фашист, бреется. Песенку напевает. Другой фашист пишет письмо своей гретхен или как её там. Что вот мол скоро вернусь, ты даже и не сомневайся, и Гюнтеру не давай ни в коем случае, потому что приеду и отпижжу. Третий играет на губной гармошке, грустное.
И я, на другой стороне, развесил на ветках портянки, шевелю пальцами ног и ветер их обдувает. А приказа об наступлении-отступлении ниоткуда не поступало. И чего мне — стрелять в ихнюю губную гармошку или им закидывать гранатами мои портянки?
А вот был случай: немцы без боя сдали Невель, но, будто бы случайно забыли на путях состав со спиртом. Ночью к нашей дивизии подкрались специалисты из СС и всех во сне зарезали.
До этого пленных немцев сдавали кучами в спецприёмники для строительства жилья в Казахстане. А после этого случая ни одного пленного немца из Невельского района не поступало. Потому что западло во сне пьяных резать.
В дизельном поезде Полоцк-Новосокольники мужчина средних лет, вяло развалившись на сидении, разговаривал по мобильному телефону сдобным голосом с дамой своего сердца: «Дуняша, душенька моя. Я еду домой делать баюшечки. А ты пока сходи к Вале, помойся. Как зачем? Чтобы не пахнуть. Чтобы не пахнуть, говорю. А то ты, душенька моя, ВОНЯЕШЬ. А потом приходи ко мне. Да. Да. Будем. Только помойся обязательно».
Договорил. Задумчиво полистал телефон. Вздохнул. Поезд подъезжал к железнодорожной станции Новосокольники.
А ещё приснилось мне ночью будто бы стал я человеком-невидимкой.
Желая воспользоваться теми бонусами, которые даёт это состояние я вышел на не самую оживлённую улицу города Петербурга и понял, что не всё так просто, как кажется: меня ж не видно! Поэтому я всё время уворачивался от прохожих, юркая то влево, то вправо. Какой-то иностранный гражданин, бурно жестикулируя, въехал мне с размуху в ебало. Стоило мне на секунду замешкаться, так меня повалила на мостовую своей грудью какая-то барышня. И с тротуара не сойдёшь, потому что автомобили, несмотря на своё хамство обычно всё же несколько притормаживают перед видимыми пассажирами, а перед невидимыми не притормаживают.