Ну всё, теперь печки протопились и можно ложиться спать.
Это городским жителям чудится, что можно растопить печку и заснуть, а действительность — она другая. Я уж чем себя только не развлекал: и два сообщения отправил в живой журнал, и просмотрел кинофильм режиссёра Балабанова Морфий, спижженый, естественно, из интернета.
Кинофильм, кстати, хуёвый, при всей моей любви к брату-1 и брату-2 и уж тем более к грузу-200. Булгаков и Вертинский — это очень разная поебень и объединять их, как мне кажется, не нужно. Очень жаль, что во всём протяжении кинофильма так и не выебали внятно Ингебору Дапкунайте, Сиськи сиськами, но хотелось бы большего.
Последние двадцать секунд хороши, но не спасают.
Читать Тарантину. Беззаботность — вот что нас выручит.
Лицо его было испуганно.
— Братцы, а где же солнышко? — спросил он, с недоумением озираясь вокруг.
— Ты, Незнайка, какой-то осел! — ответил с насмешкой Знайка. — Ну какое тут солнышко, когда мы на Луне или, вернее сказать, в Луне.
Ну в Луне, так в Луне, хуй с ним, с солнышком. Неприятно только, что всякий раз когда я приезжаю в город, во мне немедленно разыгрывается какая-нибудь болезнь. Вроде бы и центральное отопление, и вода горячая из крана, и другие разные чудеса, а вот поди ж ты.
Пора, стало быть, пить водку с перцем.
Меж тем в городе бушует совершенно не замеченный в деревне финансовый кризис. В чём он выражается, я пока не очень понял, но все говорят, что бушует. Сам я лично пока ещё не видел ни одного человека, непосредственно перемолотого неиллюзорными мельницами Великой Депрессии, но у каждого есть уже история про школьного друга или там мужа сослуживицы.
А вот интересно было бы зайти в какое-нибудь угрюмое собрание ипотечных банкруптов и, закинув ногу на ногу, начать их вразумлять: «Кризис! Это — мираж, дым, фикция. Что такое этот ваш кризис? Да его вовсе и не существует. Это вот что: если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза…» (ну и далее по тексту) — то отпиздят или не отпиздят?
Мальчик нашёл наконец Универсальное Средство против всех проблем, то есть пулемёт.
Он взял стопку книг и методично разрешил все тамошние затруднения, то есть расстрелял дедку, репку, колобка, Кота с Дроздом, курочку рябу, зайца-побегайца, кота финдуса вместе с евоной тефтелькой, старика петсона со вставными зубами в стакане и (наконец-то! наконец-то!) доктора Глеба Сергеевича Пугача из омерзительного стихотворения Сергея Михалкова. После чего счастливо заснул.
Я тоже в его возрасте верил в решительные меры. Когда, бывало, подходила ко мне старуха со слюнями, я её честно предупреждал: уйди, а то убью. Что, конечно, не помогало, а как раз наоборот. После этого я старуху с чистой совестью уничтожал. И тоже верил, что завтра будет новый день,
А потом вырос и узнал, что они всегда возвращаются: и дедка, и репка, и гуси, и лебеди. И первым всегда и обязательно идёт всё тот же непременный и бессмертный врач Глеб Сергеевич Пугач.
В москве пиздец — им тут уже больше нечего даже рекламировать. На кольцевой линии рекламируют конька-горбунька, вольгу с микитой селяниновичем и другие разные побасёнки.
А пассажиры в метро при этом все какие-то удмурты и башкиры в пёсьих шапках. По-русски никто не разговаривает. К кому ни обратишься, то или секир-башка, или канпетка-дай.
И лица у всех в метро очень ужасные, хотя может быть это только в семь часов утра так бывает, не знаю, я тут редко бываю.
У меня вот сосед в деревне всё стесняется ехать в москву: куда я, говорит, с такой рожей да в столицу. Вот приеду обратно в деревню и его утешу — мол, будешь ты, Серёга, на всей кольцевой линии самый наипервейший красавец.
У ирины хакамады нету решительно никакой жопы. Тоже мне оппозиция.
Когда человек перестаёт испытывать ужас перед публичным выступлением, то ему пиздец.
Посидел за макинтошем. Тот же линух, только анфас. Говно.
«Ох, ох — соседка прибежала баба Рая. — Бяда! Конь упамши и не встамши! Бяжим!»
Ну бяжим, да. Соседи они для чего соседи — они, если что-то горит или ограбили или там рожает кто, они вопросов не задают, а хватают ведро, ружьё или чайник кипятку и бегут спасать.