2. Прыжок Надежды
Разбитый стакан можно легко убрать не порезавшись.
Он совершенно безопасен.
Разбитый человек – опаснее, чем осколки стекла,
на которыможно оцарапать пальцы…
Прыжок надежды
Темная фигура, облокотившаяся о парапет на крыше Сирс Тауэра, выглядела по меньшей мере пугающе, в свете полной луны, отливавшей рыже-красными оттенками.
Потрепанная коричневая куртка, заниженная на столько, что почти могла называться пальто, развевалась под напором рьяного ветра.
Ветер был безжалостен. Будто пытаясь прогнать чужака со своей территории, с каждым разом ударяя всей своей мощью, он будто злился на то, что его попросту не замечают. Парень смотрел вниз, игнорируя потуги ветра, изредка поглядывал на небо, и продолжал неподвижно стоять.
Город горел тысячами огней светофоров и окон, автомобильных фар и горящих мусорных баков, превращая ночь в достойную соперницу дня, не менее яркую и не менее «деловитую».
-Еще и сигареты кончаются…. Ну что за жизнь?... – Джаред стоял на крыше ставосьмиэтажного небоскреба и с недовольным лицом считал сигареты в пачке. – Итого – три плюс половина. Ну, ладно, все не так плохо, как бывало… - вытянув половину сигареты, затушенной еще пару часов назад, он прислонил уже отдающий гарью фильтр к губам, и начал рыться по карманам в поисках спичек. – Ага, я не зря ждал подвоха! – Иронично ликуя, парень взглянул на три спички, оставшиеся в коробке, пару раз хлопнул себя по карманам брюк, дабы удостовериться в том, что еще одного коробка у него нет, и, прикурив, взглянул на мерцавший город.
Свет дорожных фонарей, витрин и рекламных щитов сливался в одну полосу, будто прокладывая извилистый орнамент улицами ночного Чикаго.
-Красивый город, жаль только – как и все – прогнивший до последней крысиной кости. Каждый тянет одеяло на себя, готов убить за похвалу, разорвать платье на сестре, и отдать ее на растерзание ублюдкам из трущоб, лишь бы задобрить Хозяина… Ох уж этот цивилизованный мир…
Слезившиеся глаза размывали очертания домов, превращая угОльный мир, в плавные, округлые формы, приукрашая тем самым каменные джунгли, столь сильно разросшиеся на теле Земли.
Ветер, не достигший успехов в попытках прогнать незнакомца с крыши теперь просто пытаясь обратить на себя внимание, то и дело норовил вырвать окурок с губ Джареда, ударяя парня стремительными рывками, но, раз за разом ничего не получалось. Взамен этому, красный уголек сигареты обдавал лицо стоявшего на крыше белыми клубками дыма, да изредка срывая все же с края сигареты блекнувшие в полете искры.
Джаред стоял облокотившись руками на парапет, не задумываясь, что кто-то может его увидеть. Кому здесь было смотреть? Да, под этой крышей было немало офисов, пара сотен сейфов с самыми дорогими или даже драгоценными бумагами, которые лишь себе представить можно…. Но здесь, на крыше – пока не открывалась дверь пожарной лестницы – было тихо и спокойно, будто в сказке. Естественно дверь никто открывать не собирался, а значит – ночь, проведенная на крыше этого шедевра архитектурной мысли была лишена компаньонов и незваных гостей.
Цепкая прохлада пробиралась под куртку, заставляя одиночку изредка поправлять лацканы куртки. В такие моменты он почему-то смотрел на небо, и глаза его набирались слезами.
-А, чтоб тебя! – Джаред, задумавшись о чем-то совершенно забыл о тлеющей в руке сигарете, медленно ползший огонек которой добрался до фильтра и больно прижег остывшие в ночном воздухе пальцы.
Далеко не первую ночь парень проводил в полном одиночестве, мечтая толи о покое, толи о забвении. Но ни того ни другого он не мог получить даже в самых уединенных местах. От себя бежать некуда, и спрятаться негде. Это Джаред усвоил очень давно. Но признать вовсе не желал. Человеческая упертость – дело очень тонкое. Тонкое, и зыбкое…
Не принимать правильное – люди могут годами, десятилетиями, веками…. Но как только дело доходит до саморазрушения – о, здесь люди даже более напористы и стремительны чем во всех остальных своих начинаниях. Уступить первенство столь дивное человеческое хобби, как саморазрушение, может разве что любовь людей к Войне. Воевать – значит убивать других, люди любят не меньше, чем убивать себя.
Джаред смотрел в небо. Пробегая глазами по знакомым созвездиям, взгляд то и дело останавливался на небольшом скоплении менее ярких звезд, чуть ниже Большой Медведицы.
-А глаза твои, Лили, так и продолжают мерцать на ночном небе звездами, когда-то светившими нам обоим… Прости меня, Лили… - Грустно улыбнувшись, Джаред достал из пачки еще одну сигарету, и прикурив ее, вытер рукавом медленно ползущую по щеке слезу. – Забавно, знаешь ли, вот так вот, просто стоять самому, и разговаривать с тобой, зная, что ты слышишь, и жалеть о том, что сказать ничего не можешь…. – Не отводя глаз от ночного неба, он продолжал говорить…. - Знаешь, а все сейчас было бы совершенно иначе. Я был бы умнее, а ты бы наверное была чуток спокойнее…. Бог мой, что бы мы с тобой могли творить! Сколько свободы ускользнуло от нас, когда…. – на сей раз не одна слеза покатилась по щеке, и едва сдерживаясь чтобы не закричать от боли сжавшей сердце, Джаред закрыл лицо руками, пытаясь ладонями заглушить рвущийся наружу вой. – Я не виноват, Лили, я не виновен… Это все случилось так … случайно… так… так неправильно, и непредсказуемо… - шепча это себе под нос, и будто боясь посмотреть на звезды, парень съехал спиной по парапету, и упершись локтями в колени, сложил руки на затылке. Что было силы, сжав сигарету зубами, он продолжал давить звериный глас, рвущийся из груди. – А ведь это все ничто… я знаю, Лили, тебе там лучше… пускай без меня, пускай я здесь каждый день молю о смерти, но я знаю, тебе там легче…