Выбрать главу

Освоив замковую технику, муж хлопал дверью, как переключателем каналов. По ту сторону попеременно всходили солнце и луна, паслись стада коров и единорогов, шел дождь, снег, бушевала песчаная буря, подметали небо кронами исполинские деревья, квакали лягушки, качались на дубах русалки и удавленники, сшибались богатырские кони, дышали жаром огненные озера, поштучно и россыпью бродили всевозможные герои, разыскивая какого ни есть злодея с целью принудительного перевоспитания, а какой-то небритый субъект в облезлом заячьем треухе назвался Емелей и попросил прикурить. Мы дали ему зажигалку и он умчался вместе с ней, восторженно вопя: "Самородный огонь!"

В конце концов муж остановился на пустынном горном рельефе со скачущими вдали козами и без помех выдернул последний, восьмой гвоздь.

В тот же миг живописные альпийские луга за дверью пошли волнами, потускнели и растаяли, как на экране перегоревшего телевизора. Не веря своим глазам, мы разглядывали истоптанный коридор, похабные надписи на известкованных стенах, потрепанные коврики под соседскими дверями. Одна из них распахнулась, и на площадку вышел лысеющий мужчина в тапочках, с полным мусорным ведром.

— Так это вы теперь вместо Андрея? Соседи наши новые? — уточнил он, не торопясь к мусоропроводу — видно, не прочь был почесать языком.

Муж привычно замахнулся молотком.

Сосед, сдавленно хрюкнув от страха, рыбкой нырнул обратно в квартиру. Ведро загрохотало по ступенькам, отплевываясь мусором.

— Я машинально… — смущенно оправдывался муж, отбрасывая злополучный молоток в ящик с инструментами.

Папа, заглянувший посмотреть, как идут дела у молодой ячейки общества, смертельно обиделся кнопочному замку, купленному мужем в ближайшем магазине. Не лежи на подоконнике трофейный дубовый лист со стрелой, мы бы и впрямь поверили, что папа без наркоза оторвал замок от собственного сердца, а мы, неблагодарные существа, обильно присыпали кровоточащую рану крупной поваренной солью…

***

Спустя месяц, вернувшись после работы в новое, уже немного благоустроенное гнездо, я застала мужа сидящим на полу перед распахнутыми дверями обувной тумбочки.

Муж смотрел финал. Синие вели в счете 1:0.

Я заглянула ему через плечо, вздохнула и пошла на кухню готовить ужин. До финального свистка оставалось десять с половиной минут. Возможно, потом мне удастся прогнать мужа за компьютер, а самой хоть одним глазком посмотреть, так купаются в речке Смородине прославленные русские богатыри…

Вера

Язычники — это глупые, темные люди, которые верят в то,

что можно увидеть и пощупать

Гарцук, даже обернувшийся лошадью, ступает по земле абсолютно бесшумно. Не слышно ни перестука копыт, ни холодного бряцанья упряжи, лишь пятнами-следами колышется потревоженная, но не примятая трава.

Гарцуков лес не любит. Без меня эти шкодники частенько резвятся над макушками деревьев, оставляя изломанные, оголенные ветви. Лес не проведешь напускной личиной, он знает, кто вступил под его кров. Опушку затопила вязкая тишина, гнетущее преддверие грозы — замолкли птицы, утих полуденный стрекот, ветер и тот не решился играть высокой травой, угодливо припал к лошадиным копытам.

Гроза колыхалась за моими плечами — небесная рать в черной лохматой броне, гулко вопрошающая о начале боя. Неприметный знак, бегущая впереди мысль — и тучи вскипят громом, холодные копья ливня со свистом рассекут воздух, пронзая землю и затмевая небо.

Тишина. Тучи выжидательно прильнули к горизонту — верные псы, неохотно рассевшиеся у порога чужого дома, откуда враждебно тянет холодом, а незримое присутствие затаившихся хозяев заставляет сдерживать гулкие шаги, беспрестанно озираясь в поисках глаз, буравящих спину.

Она не вернулась. Такого не могло быть. Просто не могло. Но зрела, множилась, расползалась внутри щемящая пустота, мало-помалу затмевая прочие мысли и чувства. Так истекает кровью человеческое тело, а разуму остается беспомощно и отчаянно метаться в клетке умирающей плоти.

Не вернулась.

Я сорвал и задумчиво растер в пальцах колосок дикой мяты.

Они любят прятаться в лесу, под деревьями. А еще в домах. В людях.

Но выбора у меня не было.

Гарцук неохотно тронулся с места, совсем по-лошадиному прижав уши.

В лесу свои законы. Суровые, но справедливые. Выверенное равновесие жизни и смерти, не приемлющее вмешательства. Мало кто чувствует себя в лесу желанным гостем. Хозяином — тем более.