— Но я не хочу жениться на Брунхильд в чужом образе, — возразил Гунтер.
— Тогда на ней может жениться Зигфрид, приняв твое обличье, — ответил Гутторн. — А на следующий день вы снова станете самими собой.
— Нет, — решительно сказал Гунтер, — я не буду рисковать жизнью друга даже ради такой красавицы.
— Не бойся, — рассмеялся Зигфрид, — Грани легко перенесет меня через огонь.
Гунтер долго колебался, но стыд перед неудачей пересилил его сомнения, и он, в конце концов уступил настояниям друга.
Не желая, чтобы их дружинники знали, что они собираются сделать, молодой король, Зигфрид и Гутторн скрылись в лесу, и, когда, спустя полчаса, они вновь вышли оттуда, Зигфрид стал уже Гунтером, а Гунтер — Зигфридом.
Еще и еще раз послышался Зигфриду знакомый всплеск воды, как во сне и чей-то ласковый голос, обволакивающий с ног до головы. «Девушку звали Савва!» — кто-то шепнул ему. Зигфрид прислушался. Это была птица. Но в тот же миг она скрылась в ветвях раскидистой ели.
Только меч, по-прежнему висевший на боку у Вольсунга, да его большие голубые глаза могли бы выдать обман, но поджидавшие на опушке воины ничего не заметили.
— Ну и силен же ты, Зигфрид! — прошептал Гунтер на ухо приятелю. — Теперь, когда у меня твои руки, я могу вырвать с корнем большое дерево.
— И ты тоже не слаб, — ответил богатырь. — Но я боюсь, что меня не узнает даже Грани.
И, подойдя к своему коню, он заговорил с ним вполголоса:
— Успокойся, Грани, успокойся. Это я, твой хозяин.
Не зная, чему верить — своим ушам или глазам, — могучий жеребец тревожно заржал, переступая с ноги на ногу, но, когда Зигфрид вскочил в седло, привычным движением взялся за поводья, он сразу успокоился и, подчиняясь руке Вольсунга, как птица, рванулся вперед, навстречу огненной преграде.
— Скачи, скачи, — чуть слышно произнес Гутторн. — Может, ты найдешь свою погибель, и тогда твои богатства достанутся мне. — Он еще не договорил последних слов, как Зигфрид достиг горы и исчез в окружавшем ее пламени. На одно мгновение нестерпимый жар охватил его со всех сторон, опаляя брови и волосы, но тут же в лицо снова пахнул прохладный ветер, Грани проскочил сквозь огонь и поскакал вверх по склонам Хиндарфьяля.
Навстречу Зигфриду из дверей замка выбежала Брунхильд.
— Это ты, это ты! — радостно воскликнула она, но потом неожиданно остановилась и широко раскрытыми глазами уставилась на Вольсунга.
Зигфрид тоже молчал, не зная, что сказать. «Какая красавица! — подумал он. — Но мне кажется, что я не только слышал ее имя, но уже и видел ее когда-то. Неужели во сне?»
— Кто ты такой? — вдруг резко спросила Брунхильд.
Вольсунг смутился: он не любил лгать.
— Я король Гунтер, сын Гьюки, — проговорил наконец.
— А откуда у тебя этот конь и этот меч? — все так же резко продолжала выпытывать девушка.
— Коня и меч мне дал мой шурин Зигфрид, — нерешительно отвечал богатырь. — Но почему ты об этом спрашиваешь?
— Твой шурин Зигфрид? — внезапно побледнев, повторила Брунхильд, не отвечая на его вопрос. — Твой шурин Зигфрид?.. Так значит, Зигфрид женат?
— Да, женат на моей сестре Кримхильде, и уже больше года, — промолвил Вольсунг.
«Как странно! Она говорит так, как будто меня знает», — добавил он про себя.
Бывшая валькирия опустила голову, и закрыв лицо руками, пошла обратно к замку. На пороге она обернулась и уже спокойно сказала:
— Прости меня, я забыла свое обещание. Ты прошел сквозь пламя и я должна стать твоей женой. Добро пожаловать, супруг мой!
Зигфрид медленно слез с коня и неохотно последовал за девушкой в замок. Так же неохотно принял он ее приглашение сесть за богато убранный стол и почти не притронулся к стоящим на нем кушаньям.
Брунхильд пристально посмотрела на него.
— Ты чем-то недоволен? Может быть, я тебе не нравлюсь? — спросила она.
— Кому не понравится такая красавица, как ты! — искренне произнес Зигфрид. — Но я проделал длинный путь, устал и хочу лечь.
Не говоря ни слова, Зигфрид встал и, стараясь не смотреть на девушку, пошел в спальню.
Тут он как был, в броне и кольчуге, бросился на кровать, положив рядом с собой вынутый из ножен меч.
— Разбуди меня утром пораньше, — пробормотал он и тут же притворно захрапел.
Ночная тьма еще не успела рассеяться и небо на востоке еще только начинало светлеть, когда Зигфрид поднялся на ноги.
«Мне нужно ехать, и как можно скорей, — решил он. — Лгать я не умею, да и Гунтер, наверное, устал меня дожидаться».
— Скажи, Брунхильд, — обратился он к девушке, — когда и как я смогу взять тебя с собой?