Люблю, как вассалы, отваги полны,
Сойдутся друг с другом в упор!
Их шлемы разбиты, мечи их красны,
И мчится на вольный простор
Табун одичалых коней!
Героем умрет, кто героем зачат!
О, как веселится мой дух и мой взгляд!
Пусть в звоне щитов и мечей
Все славною кровью цветы обагрят,
Никто пред врагом не отступит назад!
Король Гернот, потирая руки, сказал:
— Что-то уж очень воинственна твоя песня, жонглер! Военные заботы и так утомили нас. Пускай другой споет что-нибудь повеселее.
Выйдя из толпы, запел второй менестрель. Он был юн, и русые длинные кудри, спадающие на плечи, делали его похожим на молоденькую девушку. Зазвенела его песня:
Через лес густой,
Вешнею порой
Майским вечерком
Ехал я верхом
Из Оуэ в Аррас!
Доренло, в Аррас!
Вдруг — красотки две
В злаках и цветах
Венок на голове
Светлый май в руках —
Навстречу мне как раз!
Доренло, как раз!
Светлый дар весне,
Май несут оне,
Светлый май несут,
Пляшут и поют:
Доренло, я люблю!
Доренло, я люблю!
Я с коня сошел,
К ним я подошел:
— Можно мне идти
С вами по пути?
Резвясь и шутя,
И венки плетя,
Шли все вместе мы…
Где ты, мой Аррас!
Где ты, мой Аррас!
Я венки сплетал,
Пел и танцевал,
Вместе пели мы:
Как люблю я вас!
Как люблю я вас!
Довольный Гунтер захлопал в ладоши:
— Певцу за сладкую песню лучшее платье с моего плеча! Пей и ешь с нами, рассказывай нам сказки все лето!
Юный менестрель, поклонившись, вдруг снова запел своим чудным голосом:
Я скитаюсь вдоль по свету
Через горы и леса.
И везде полны привета
Надо мною небеса.
Здесь, пожалуй, заночую,
Здесь, где слышен рокот вод,
Где соловушка, чаруя,
В роще буковой живет.
Соловьиные рулады
Уготовят гостю пир,
И душа, полна досады,
Здесь во сне обрящет мир.
Мне знакомо это пенье,
Мне знакома эта страсть,
Этот ропот нетерпенья,
Эта сладкая напасть.
И у ног моих играет
Расшалившийся ручей,
Те же звезды в нем мерцают,
Что на родине моей.
Эха вкрадчивые речи
Шелестят среди ветвей.
Неужели вновь не встречу
Я Амелии моей?
Звезды! Сказочные свечи
В честь Амелии моей!
Очи звездные! Блаженный
Лик не скрыт от вас судьбой —
Под луною сокровенный,
А на солнце — золотой.
Месяц! Солнце! Два светила,
Опаяшьте мир земной,
Чтобы крылья уронила
Жизнь под чарою двойной.
Чтоб, простившись с тайной бездной,
Счастье сделалось смелей
И пришло бы к нам любезной,
К нам — Амелией моей!
Что-то до боли знакомое почудилось Кримхильде в его пении. «Будто бы я уже слышала этот голос… недавно… но где? Может быть, во сне?» — думала она.
Огромная змея со звездным венком на голове предстала пред ней. Она что-то шептала. Королевна едва угадывала значение ее слов:
Чем здешний сумрак знаменит?
Здесь корень зла, убийств, обид.
Здесь Нибелунгов клад укрыт.
Здесь копья, кольца и каменья
Лежат во мраке погребенья
Под кровом рейнского теченья.
Здесь все, что каждый изберет
Спеша на пир или в поход,
Льет дивный свет сквозь толщу вод —
Здесь по изгибам семикратным
Идешь к пределам семивратным
В святилище семипалатном.
Семь лестниц миновав вначале,
Пребудешь в семисветном зале,
Где семь дверей ведут и дале.
Там, в зале, на семи престолах,
В семи священных ореолах, —
Вокруг семь дочерей веселых, —
Сидит царица Лорелея,
Красавица и ворожея,
Подводным царством володея.
Дворец великой чаровницы
Скалой снаружи громоздится,
Внутри же — выстлан перловицей,
Она заветный клад хранит.
Она на страже вечно будет
И если кто-нибудь смутит, —
Певец, рыбак — речной покой
Шлет семикратной чередой
Послушных дщерей верный строй
Повыведать, кто он такой.