— Вот растяпа, — весело сказал Сигмунд. — Эй, кто-нибудь, проводите его! — Он был очень доволен и гордо приказал: — Позвать Коскэнда!
— Коскэнд нездоров, — сказала, входя, Куни.
— Это ничего, — сказал Сигмунд. — Позови его на минуту.
— Таки, — обратилась Куни к служанке. — Ступай и передай Коскэнду, что господин требует его к себе.
Таки побежала в людскую.
— Коскэнд! — крикнула она. — Вставай, Коскэнд! Господин зовет!
— Сейчас иду, — отозвался Коскэнд.
«А у меня лоб разбит, — подумал он. — Как появиться в таком виде перед господином? — Но верный слуга должен повиноваться, что бы ни случилось. — Придется идти как есть», — решил Коскэнд и явился к Сигмунду.
— Подойди ко мне, Коскэнд, — сказал Сигмунд, едва увидев его. — А все остальные удалитесь. Оставьте нас одних.
— Да, да, — пробормотал Коскэнд.
— Мне доложили, что ты нездоров и лежишь, — начал Сигмунд. — Но тем не менее я вызвал тебя, потому что мне надобно поговорить с тобой. Речь пойдет вот о чем. У старика-рыцаря Аика есть дочь. Зовут ее Берта, ей восемнадцать лет. Девушка эта изрядной красоты, а также примерна в отношении долга перед своим родителем. Случилось так, что, восхищенная твоей преданностью, она полюбила тебя и от любви занемогла. Аик обратился ко мне с настоятельной просьбой отпустить тебя к нему в наследники, и ты пойдешь.
Тут Сигмунд взглянул на Коскэнда и увидел ссадину на лбу.
— Постой, Коскэнд, — сказал он, — что у тебя со лбом?
— Виноват, — пробормотал Коскэнд.
— Ты что, подрался? Ну что ты за негодяй! Так изуродовать рожу накануне серьезного шага в своей жизни… Преданный слуга получает раны только на службе господина, ты что не знаешь этого? Да ведь будь ты настоящим рыцарем, тебе пришлось бы теперь убить себя!
— Я не дрался, — сказал Коскэнд. — Я выходил по делу, и возле замка на меня упала черепица. Угодила прямо в лоб. Неудачно получилось, прошу извинить меня. Я просто в отчаянии, что это вызвало ваше недовольство, господин…
— Что-то мне кажется, эта ссадина не от черепицы… Ну да ладно. Все же запомни: затевать драки и получать увечья не годится. Нрав у тебя прямой, но, когда противник хитрит, прямо действовать нельзя. Нужно терпение. Ибо терпение чрезвычайно необходимо в тех обстоятельствах, когда стоит сделать один лишний шаг, и сердце твое будет пронзено мечом. Помни, поступив на службу, ты уже принадлежишь не себе, а господину своему. Будь до конца верен долгу. Никогда не поступай опрометчиво. И не выступай против тех, кто силен хитростью.
Поучения Сигмунда четко отдавались в груди Коскэнда и он сказал сквозь слезы благодарности:
— Господин, я слыхал, что четвертого числа будущего месяца вы собираетесь на рыбную ловлю… Но ведь совсем недавно скончалась барышня, ваша дочь! Пожалуйста, отложите вашу поездку на реку, с вами там что-нибудь случится!
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо сказал Сигмунд. — Рыбную ловлю мы отложим, не беспокойся. Не в этом сейчас дело. Так вот, я предложу тебе идти к Аику.
— Какое будет поручение?
— При чем здесь поручение? Дочь Аика полюбила тебя, и ты пойдешь к нему в наследники.
— Да, понимаю. Кто, вы говорите, идет к нему в наследники?
— Ты идешь!
— Я? — воскликнул Коскэнд. — Я не хочу!
— Дурак! — прикрикнул Сигмунд. — Ты будешь человеком! Лучшего тебе и желать нечего.
— А я хочу всегда быть возле своего господина! Не гоните меня от себя, позвольте быть рядом с вами!
— Но ты ставишь меня в очень неловкое положение. Ведь я уже дал согласие, я поклялся на мече!
— Не надо было клясться!
— Если я нарушу слово, мне придется убить себя!
— Сделайте милость!
— Если ты не будешь меня слушаться, выгоню.
— Выгоняйте! А разве нельзя было рассказать мне все толком до того, как вы дали клятву?
— Да, в этом я виноват, — сказал Сигмунд. — Виноват и прошу тебя простить меня. Видишь, кланяюсь тебе и прошу прощения. Теперь ты согласен пойти к Аику?
Коскэнд сдался.
— Хорошо, господин, раз так — я согласен. Но пусть это пока будет только сговор, а я останусь у вас еще на десять лет!
— Что ты! — возразил Сигмунд. — Завтра устраивается обмен подарками по случаю помолвки. В начале будущего месяца состоится брачная церемония.
Коскэнд думал о том, что, если он уйдет в наследники, Куни и Гендиро убьют Сигмунда. Значит, заколоть этих двух негодяев и убить себя придется сегодня ночью. При мысли о том, что он видит своего господина в последний раз, Коскэнд побледнел, и из глаз его полились слезы.
— Экий ты упрямый! — с досадой сказал Сигмунд. — Неужели тебе так не хочется уйти к Аику? Живут они совсем рядом, от нас рукой подать, можешь навещать меня хоть каждый день. Совершенно незачем расстраиваться так. Парень ты как будто бравый, а льешь слезы… Мужчина должен иметь твердый дух!