– Да.
Мы смеемся. Типа того.
– Ладно, значит, Зигги на Кресте… Спасибо, – достаю из рюкзака конверт. – А это тебе…
– Что это?
– Открытки. Уже с готовыми марками и адресом. Чтобы ты могла взять частицу меня с собой и время от времени присылать мне кусочки своего приключения.
– О, непременно, детка! – Она обнимает меня. – Ты будешь со мной везде, где буду я…
– А теперь ты должна мне кое-что пообещать, – говорю я, отстраняясь.
– Что угодно.
– Забудь обо мне.
– Что? Я никогда не смогла бы…
– Со мной все будет в порядке, Старла. И я буду в порядке только в том случае, если буду знать, что ты просто фантастически проводишь время там, в этом большом потрясающем диком мире, отрываясь за нас обоих. Договорились?
Она вытирает глаза, размазывая дорожки слез по лицу.
– Обещаю.
– Хорошо.
– Ты идеальный, Джонатан Коллинз. Как раз такой, какой ты есть. Ты меня слышишь? – Она обнимает меня еще крепче.
Хотел бы я тебе поверить, Старла…
Она шепчет:
– Продолжение следует.
И по какой-то причине у меня мелькает мысль: «Это последний раз, когда мы с тобой обнимаем друг друга».
9 июня 1973 года, суббота
Распахиваю глаза. Субботнее солнце шпарит сквозь занавески. На будильнике 13:08. Ничего себе! Никогда столько не дрых… я проспал церковь!
Выскакиваю из кровати, потом понимаю: погоди-ка! На лето церковь отменяется. Выглядываю из-за занавесок, вижу подъездную дорожку Старлы, пустую.
Она уехала.
Натягиваю одежду, выбранную вчера вечером, и, пока не проснулся папа, оставляю ему записку, приклеенную к холодильнику:
«НА ВЕСЬ ДЕНЬ В БИБЛИОТЕКЕ. ДОМА БУДУ ПОЗЖЕ».
Потом сажусь на Стингреймобиль и снова еду на озеро.
Да к черту все! Я смогу справиться с этим, потому что мы просто друзья. Ничего больше.
Обещание Старле – сдержано.
Облачная перина прячет солнце, но послеполуденный воздух уже густ и влажен. Верный признак липнущего к коже сент-луисского лета. Оно уже настало. Перед грузовичком мороженщика мистера Фарли, припаркованного у самой воды, вьется очередь из детей, а родители ждут их в машинах с кондиционированным воздухом. Денек из тех, когда наружу и носа не высунешь.
Однако я здесь.
Догадываюсь, не надо было надевать черную футболку, ту, что с треугольником и бьющей из него радужной призмой – с обложки альбома «The Dark Side of the Moon». Но пришлось. К тому же в спешке я забыл побрызгаться дезодорантом. Вплоть до недавнего времени это не было проблемой. Теперь же я пахну горящей свалкой. Проклятье!
Как бы невзначай поворачиваю к его дому. Она подвешена высоко в воздухе, эта лачуга на деревянных ходулях. На лестнице почти не осталось краски: мелкие чешуйки то и дело отлетают, планируя по ветру на песок.
Уэб думает, что я не знаю, где он живет, так что, надеюсь, увидит меня и снова выбежит из дома…
Ничего не происходит.
И я сижу, глядя на грузовичок с мороженым.
И жду.
Часы проносятся мимо: очередь из детей быстро движется, облака скользят точно парашютики одуванчика, и ярко-оранжевое солнце тускнеет за трейлерами.
По-прежнему ничего… Стоп. Может, он уехал. Может, когда он сказал, что ему пора, он имел в виду, что пора не уйти, а именно уехать. Типа обратно в резервацию. Я даже не подумал о…
Динь-дилинь, динь-дилинь, динь-дилинь…
Мистер Фарли звонит в колокол грузовичка, знаменуя окончание неофициального первого летнего дня.
У меня есть два варианта:
1) Развернуться, сесть на Стингреймобиль, поехать домой, посмотреть повторы «Бэтмена» и «Звездного пути» – и все будет шито-крыто.
2) Купить два мороженых, как и планировалось, подняться по лестнице и проверить, дома ли он.
А что, разве вообще есть какой-то выбор?
Подхожу к его дому.
Ладно, подумаешь, большое дело! Я просто пришел, чтобы вручить ему нежданное угощение, «Пушап-Поп», подарок, понимаете ли, за спасение моей жизни, и все потому, что мы друзья. А потом скажу что-нибудь вроде: «Слушай, может, как-нибудь потусуемся этим летом» – а он скажет: «Круто, чувак» – и тогда я запрыгну на Стингреймобиль и поеду домой…
Добираюсь до нижней ступени и смотрю вверх. Внезапно у меня кружится голова. Внезапно кажется, что лестница подо мной раскачивается, кренится, вырастает до четырнадцати тысяч ступеней вместо тех четырнадцати, которые я сосчитал тысячу раз. Внезапно хочется бежать.
Я не поддаюсь.
Первый скрип-шаг. Может, это не такая уж хорошая идея. Шел бы ты домой, Коллинз. Второй, третий, четвертый шаг-скрип.
Погоди-ка минутку: ты не продумал все как следует. Тебе не полагается знать, где он живет, помнишь? И вообще, наверное, его и дома-то нет. И еще, между прочим, он, возможно, даже не хочет тебя больше видеть. Уроки закончились, доклад сдан, он избил пятерых Обезьян, ЧЕГО ЕЩЕ ТЫ ХОЧЕШЬ?