Гуманитарная наука принципиально занимается пониманием и значением/толкованием. Она сравнивает анализ действий и событий с истолковывающей или переводящей, излагающей в другой форме интерпретацией текста в герменевтических дисциплинах. Древнее искусство герменевтики – истолкования или также объяснения – состоит в том, чтобы сделать дошедший до нас текст поддающимся чтению, «разборчивым», это значит: понятным. Для этого нужно знать не только основное значение использованных знаков или символов, но и их синтаксическое значение – «смысл», «содержание» – в их связи одного с другим, а также в контексте целого. Посему для «практика душ» действия и события – это не объективные факты, а закодированные значения; они приобретают свой смысл только в результате дешифровки символов. Такой подход, который отражает значение (meaning), – это точная противоположность естественнонаучного подхода, который стремится к изучению чисто поведения (behaviour). Отсюда также вечная борьба в психологии между бихевиористами (behaviorists) – специалистами по психологии поведения – и их разнообразными противниками, в том числе психоаналитиками, многими когнитивными психологами, интроспективными психологами, психологами – сторонниками идиографического подхода (т.е. занимающегося отдельными неповторимыми событиями) и многими другими. Философские аргументы между этими обеими группами являются решающими особенно в традиционном споре о душе в психологии, и правильный выбор не легко давался многим авторам, если они не выбрали для себя просто лучшую из обеих сторон, не обращая при этом особого внимания на фундаментальное различие. В действительности Фрейд был только одним из многих, кто открыто стремится к естественнонаучно ориентированному исследованию человеческого поведения, основные вклады которых, однако, однозначно оказываются на герменевтической стороне. Говард Кендлер в своей книге Psychology: A Science in Conflict – «Психология: наука в конфликте» – привел отличное резюме аргументов обоих направлений и, сверх того, также обсудил возможность их примирения. Впрочем, вся эта проблематика очень сложна, и, прежде всего, она кажется слишком запутанной для того, чтобы мы могли детально заняться ею в этой книге.
Как бы то ни было – Ричард Стивен прямо объясняет в своем эссе о «Фрейде и психоанализе», что учение Фрейда можно понять только под герменевтическим аспектом:
«Что, собственно, делает психически-умственную жизнь таким труднодоступным предметом исследования? ... Я думаю, трудности следуют из того, что ее сущность – это смысл или значение. Если я обозначаю процессы в душевной жизни как богатые смыслом и богатые значением, то я хочу вместе с тем обратить внимание на тот феномен, что наш образ жизни и наши жизненные обстоятельства регулировались понятиями (concepts). Тот способ, каким мы понимаем мир, и ощущаем и думаем о нас самих, о других людях или об определенных ситуациях, мог бы быть самым основополагающим именно для вида нашего поведения. Во всяком случае, мы принимаем это в обыденной жизни как нечто естественное».1
Это, конечно, правильно, но это, однако, еще не значит, что мы непременно хотим отказаться от естественнонаучного объяснения поведения и принять вместо этого более популярное, более народное объяснение. Примитивные племена объясняют многие реальные факты в соответствии с их смыслом и целью; если, например, кто-то заболевает, то они верят, что причина болезни – в злых намерениях врага или знахаря, или в каком-то колдовстве. Естественно, это отнюдь не правильный способ для основания здоровой медицинской науки.
Стивенс обсуждает также сущность и потенциал психотерапии. Он пишет об этом:
«Мы проверяем и изменяем на длительный срок наши интерпретации – будь то явно, когда мы обсуждаем наши мнения с другими, или неявно, когда мы воспринимаем их способ интерпретировать события, и размышляем над этим. Так что вполне можно понимать психотерапевтический сеанс как обмен мнениями в этом (двойном) смысле.
Потому что даже если никакие прямые уговоры не должны были сыграть свою роль, то пациенту, в любом случае, можно было бы придать храбрости, чтобы он пересмотрел тот способ, каким он понимает себя самого, и свое отношение к окружающему миру. Поэтому психотерапия – также кое-что абсолютно иное, нежели соматическая медицина. В принципе, она – манипуляция смыслом и значением (если хотите: толкование), а не простыми физическими процессами в теле (manipulation of meaning, not of body functioning).