— Я буду оберегать ее… как свою дочь, — сказал Зигун.
— Я знаю, — сказал Николай Фёдорович.
— Так все-таки… за что мне вынесли приговор?
— На этот вопрос ответ знает только суд. Но там тебе никто ничего не скажет: все заседания закрытые, да и дело уже в архиве. Сам найди ответ на этот вопрос.
— А как я сам узнаю?
— Как, как… В свободное от работы время вспоминай всю свою жизнь, все хорошее и плохое, и мысленно кидай шарики на весы. Так, может, чего и поймешь. Может быть, даже созреешь прочитать Библию или Евангелие. Но имей в виду, что простых ответов нет и не будет. Все тут… непросто.
Зигун вышел из кабинета. В руках у него было личное дело будущего младенца. Сегодня у него появится этот маленький человечек, потому он дал себе слово быть всегда с ней рядом и защищать ее. Она еще не родилась, а он ее уже безумно любил всем сердцем.
Снова он вспомнил про своих детей — и ему опять стало грустно. Как бы он хотел, чтобы они не страдали без него. Если бы он мог вернуться, наверное, он бы им попытался объяснить, что если не станет кого-нибудь из близких, то не стоит терзать свое сердце: все уже произошло, ничего не исправишь, так какой смысл убиваться… Он бы все сейчас отдал, чтобы оказаться рядом с детьми и объяснить им все это.
Очень давно он где-то прочитал или услышал от кого-то фразу про то, что надо с детства учить детей терять. Он тогда не понял смысл этой сентенции, только сейчас у него открылись глаза. Мы все оберегаем детей с детства от лишней и ненужной информации, считая неправильным травмировать детскую психику. Но если что-то важное не объяснить в детстве, потом это может оказаться для человека таким ударом, от которого не все смогут оправиться.
Когда сыну Зигуна было шесть лет, он взял его на кладбище — прибраться на могиле своего отца. Они тогда вместе покрасили оградку, убрали мусор — и присели отдохнуть.
— Когда-нибудь и меня тут положат, — сказал Зигун. — А ты будешь иногда меня тут навещать.
Какое сильное впечатление на сына произвели поход на кладбище и беседа, он узнал следующей же ночью. С женой у Зигуна состоялся очень тяжелый разговор — она доказывала, что не надо было водить сына на кладбище, он сегодня боится засыпать и постоянно спрашивает маму, кто и когда умрет, что будет потом, переживая по этому поводу.
Зигун тогда переживал, что поступил опрометчиво, но со временем почувствовал, что отношение сына к нему изменилось — тот стал как-то более трепетно, что ли, относиться к отцу. Кажется, он понял, что все в этой жизни не вечно, ценить надо все, что ты сейчас имеешь. Так он получил своеобразную прививку от будущего шока, когда бы случилась смерть близкого человека. Когда-то такую прививку получил и Зигун…
Зигун открыл дело. Так… Роддом номер… Адрес… Время. Пора быть там… — и он сразу же оказался в нужном месте! У ангелов это все было просто: где захотел, там и очутился.
Маленький комочек уже лежал на животе у мамы. Такой сладкий, пухленький и мокрый. И плакал совсем негромко. А когда девочка немного успокоилась, она сразу открыла глаза и стала оглядывать всех. Зигуну даже показалось, что и его она увидела.
Тут только он и сам стал оглядываться. На кровати лежала мама, на ней был клубочек — его, Зигуна, клубочек; рядом были папа, врачи, медсестры. Зигун неподалеку заметил еще одного ангела — это, наверное, был ангел мамы. Это хорошо, подумал Зигун, но тут же обнаружил за спиной этого ангела черного демона, и у него все похолодело: какого черта, что он тут делает?!
Зигун перевел взгляд на маму девочки — выглядела она не слишком хорошо. Врач что-то ворчала и неодобрительно смотрела на приборы.
— Введите лекарство! — скомандовала она медсестре.
И тут Зигун увидел, как черный демон меняет ампулы — и медсестра берет не тот флакон. Он ринулся исправить ошибку, но белый ангел резко его остановил:
— Куда ты лезешь?
— Ну как! — заорал Зигун. — Ты же все видел!
— Видел — и что? У тебя своя работа. Тебя за ребенком поставили следить.
— А ты?! — закричал Зигун. — Что же ты!
— А ты подумай… — получил он короткий ответ.
И тут его осенило: приговор. Приговор маме его девочки.
Руки у него опустились — как же он сразу не понял: если черные тут, значит… это приговор. Бедная девочка… Только родилась — и уже без мамы.
Медсестра ввела последнюю порцию инъекции, и аппарат истошно запищал, а после прерывисто загудел. Врачи и медсестры забегали и закричали, лишь отец девочки стоял молча — видимо, он оказался единственным, кто все уже понял.