Как тут можно выбрать. Все так вкусно выглядит и пахнет. Рон верно понимает мое молчание и накладывает всего понемногу. Четверть часа тишину вокруг нарушает только тихий звук жующих челюстей. Мы наслаждаемся, отдавая дань гастрономическим изыскам. Повар у них просто волшебник. Умеют же люди жить! Уминая нежнейшее суфле, я решаюсь прервать тишину вопросом.
— Поели, можно еще поспать?
— Можно, — покладисто соглашается муж. — Но есть идея лучше…
— Еще поесть?
— Это было бы идеально, если бы было выполнимо. — Поглаживает идеальный пресс, намекая, что сыт. — Но я предлагаю экскурсию в одно очень неприличное место.
— А в приличные места с тобой не пускают? — пытаюсь втиснуть в себя ложку шоколадного мороженого.
Вкусное, жаль оставлять.
— Разочарована?
— Нет. Видно время пришло за грехи платить, вот жизнь свела с тобой, — с видом смиренницы принимающей все тяготы судьбы, опускаю глазки.
— Так ты еще и плохому научить можешь? Все- таки как удачно я в храм зашел! — муж уже хохочет. — Бегом переодеваться!
Пока добирались длинными коридорами, Рон рассказывал историю постройки яхты. Лорд Освальд очень любил свою жену, а она любила путешествовать, знакомится с новыми людьми и чужой культурой. Зная и разделяя эту ее страсть, он решил построить настоящий плавучий дворец и собрать в нем сокровища и шедевры искусства разных миров. А после, передав дела сыну, отправиться вдвоем путешествовать по бескрайнему океану Этана. Жена всецело одобрила идею и помогала, лично разрабатывая интерьеры жилых и развлекательных помещений. К всеобщему сожалению, конечный результат не успела увидеть — умерла от скоротечной болезни. Лорд Освальд долго горевал, оплакивая скоропостижный уход любимой, долгие годы не мог прийти в себя. Так больше не женился, сохраняя верность памяти любимой. В ее честь яхта носит имя «Корделия». Красивая и трагическая история любви тронула сердце, я загрустила, думая о своей жизни, которую сама же завела в тупик, согласившись на брак с нелюбимым мужчиной. Разум же шептал, что чувства как у Освальда к Корделии встречается очень редко и не факт, что мне повезло бы встретить человека, что полюбил бы меня так же сильно. Я задумалась и притихла, слушая в пол уха мужа.
Весь третий уровень, по которому мы почти летели, был отдан под бильярдные, танцевальные залы, музыкальные салоны, кинотеатр, курительные, спортивный зал и бассейн. Рон решил поработать гидом, заглядывая в каждое из помещений, двусмысленно шутил об использовании бильярдных столов, тренажеров и рояля. Я только диву давалась неистощимости фантазии у муженька. Нехорошее чувство царапало изнутри, пока я представляла, как мой красавчик муж воплощал в жизнь все рассказанное с другими девицами. Наслушавшись Рона, достигнув цели нашей вылазки, порог очередной комнаты я переступала красная от смущения и непонятной обиды, еще не зная, что самое интересное было впереди. Рон привел меня в музей любви. Все проявления ее, отображенные во всевозможных формах от привычных музыки, стихов, картин и скульптур, принадлежащих разным цивилизациям, до живых голограмм, отображающих чужие фантазии, в которых можно поучаствовать лично, надев браслет — активатор. Или жутко реалистичных роботов, не отличимых от живых существ, среди которых я заметила не только гуманоидные расы. Я смотрела на это многообразие форм, размеров, поз, приспособлений, открыв рот.
Мысль была одна: «Отказывается, так тоже можно. Но лучше бы я этого никогда не видела».
Я не пуританка, но чрезмерное обилие и натуралистичность вызвали ожидаемую тошноту и брезгливость. Кажется, у меня культурный шок. А может, они — семейка извращенцев? Мало ли, настолько богатые люди часто пресыщены и ищут особых развлечений. И я — лишь очередная глупая овца на алтаре разврата. Поэтому Рон не тронул меня, когда спали. И сюда привел морально подготовить.
Страх морозной змейкой скользнул вдоль спины. Я застыла, лихорадочно соображая, как поскорее незаметно сбежать отсюда.
— Эли, ты в порядке? — Рон обеспокоенно заглядывал мне в глаза. — Освальду дарят знакомые и друзья, зная, что он собирает разные диковины. Грых, не зря мама не пускала сюда Рича до восемнадцати лет. Ты же психиатр, тебе всякое рассказывают.
— Воды… — прохрипела я, с трудом отводя глаза, от какого- то божества, ухитряющегося порадовать своим многоч… образием аж трех подруг зараз.
Окончательно пришла в себя на палубе, сидя на плетеном диванчике с бокалом холодного лимонада в руке.
— Милая, ты как? — Рон поглаживал мою руку, участливо заглядывая в глаза.
— Было очень… познавательно… Спасибо, — я попыталась улыбнуться. Муж отшатнулся. Видимо с улыбкой не очень получилось.
— Прости, я не думал, что ты впечатлительная, как девственница, — виновато промямлил брюнет.
На Рона я не сердилась. Он же не знает, что все мои познания в деле любви чисто теоретические, благодаря Медицинской Академии, а до практики так и не дошло. В мои двадцать девять такое положение вещей считается странным. Но таковы реалии жизни. С ашранцами и не могло получиться. Еще в школе мне дали понять, кто я для большинства мужчин. А землян подходящих так и не встретилось. Данное Тариэлю обещание вообще снимало проблему.
— У меня для тебя хорошая новость, — начал он бодро.
— Как! Еще одна! Я не переживу! — я поперхнулась и дернулась встать, чтобы дать деру. Мало ли какие у них еще сюрпризы для впечатлительных гостей.
Муж отвернулся, глядя на океан. Обиделся, понимаю, хотел как лучше. Эксклюзив показал, а я раскисла и не оценила.
— Рон, я не сержусь, немного в шоке, — погладила по плечу. — Не ожидала. Казалось, в «Лувр» попала. Все так сказочно, как во дворце! И вдруг… это.
— А в «Лувре» такого нет? — еще дуясь, буркнул Рон.
— Такого точно нет, — примирительно чмокнула в щеку. — Так какая у тебя новость?
— Вечером состоится небольшой прием в нашу честь. Будут только свои.
— Замечательно. И мне очень приятно. Я благодарна за такое отношение. Одна крохотная проблема, у меня нет платья, — вздохнула я, озвучив извечную проблему всех женщин.
— Зато у тебя есть я, — с самодовольным видом заявил Рон, дружески похлопав меня по плечу.
— И как мне тебя приспособить? — с сомнением оглядела супруга.
— Я заказал готовое. И его уже доставили, — щелкнув перед моим носом пальцами, встал, взяв за руку, потянул за собой. — Пойдем мерять.
Повернув в уже знакомый коридор, ведущий к нашей каюте, я удивилась:
— Рон, а где все? Почему кроме стюардов никого не видно?
— Освальд всех предупредил, чтобы нас не беспокоили. Мы же заняты ответственным делом, — муженек приобнял меня за талию.
— Что же это за ответственное дело? — я подозрительно покосилась в его сторону.
— Наследника делаем, — подмигнул мне Рон.
— Так мы же не делаем. И я еще не решила, хочу ли ребенка сейчас, — притормозила от неожиданности и возмущения.