«Отказываюсь от жены своей, киноактрисы Аллы Ларионовой — тебя я всю жизнь ждал!»
Но шли дни, превращались в месяцы и годы, а Рыбников все не заходил.
Зато перед самым закрытием в сберкассе появился Владимир Антонович Орешников, просунул в окошко незаурядную голову, увидел Олю, тихо ахнул и спросил:
— Почему у меня никогда не было сберкнижки? Оля встретилась с ним глазами и поняла, что принц, наконец, пришел!
— Вы хотите завести сберегательную книжку? — спросила Оля дрогнувшим голосом.
— Нет! — ответил Орешников, не сводя с нее глаз.
— А зачем же вы пришли? — сказала Оля, влюбляясь.
— Я пришел, — сказал Орешников, тоже влюбляясь, — купить одну облигацию трехпроцентного займа.
— Пожалуйста! — сказала Оля.
— Только дайте мне, пожалуйста, ту, которая выиграет десять тысяч! — протягивая украденные деньги, сказал Орешников.
— Возьмите! — Оля счастливой рукой вытащила из пачки облигацию и отдала Орешникову.
— Подумать только! — патетически воскликнул Владимир Антонович. — Если бы я не ограбил сегодня сейф, мы бы никогда не встретились!
Оля улыбнулась, и ее улыбка доконала хранителя кассы взаимопомощи.
— Вас зовут Оля, — сказал вдруг Орешников.
— Откуда вы знаете? — удивилась девушка.
— Наверно, телепатия. Вы ведь тоже знаете мое имя?
— Володя… — неуверенно сказала Оля.
— Правильно! — подтвердил Орешников. — И пойдем отсюда!
— Оля послушно надела пальтишко и пошла за Орешниковым.
— На улице современная Золушка робко спросила:
— А куда мы пойдем, Володя?
— Хотелось бы пойти туда, где побольше тепла и поменьше людей, — поеживаясь от холода, ответил современный принц. — Чтобы попасть в кафе, надо стоять в очереди, в кино не достать билетов, музеи уже закрыты, в церквах не топят, а метро в нашем городе нет. И все-таки, Оля, вам повезло, что вы встретились со мной! Пошли!
— В искусстве, как в спорте, главное не рекорды, а массовость. Важно, чтобы спортом занимались все — от академика до колхозника. И так же важно, чтобы пьесы писали все — от колхозника до академика. Подлинный расцвет драматургии наступит тогда, когда пьесы начнут сочинять массы, а не отдельные выскочки. На пути развития драматургии, как и на остальных путях, уже имеются достижения. С каждым годом количество авторов растет. Пьес столько же, сколько, например, министерств, то есть очень много, просто не сосчитать. А ставить театрам нечего!
— Орешников и Оля успели к городскому театру как раз к началу спектакля. Шла пьеса, которую сварганил для выполнения плана местный артист.
— Билеты в кассе были. Но Орешников подошел к окошку администратора и поздоровался:
— Добрый вечер, Марк Яковлевич!
— Здравствуй, Володя! — улыбнулся ему администратор. — Как отец?
— Выздоравливает и завтра явится на репетицию. Вы мне не дадите два места в партер?
Марк Яковлевич охотно выписал ему места в девятом ряду.
По мраморной лестнице они поднялись в фойе, где висели портреты артистов, снятых в их ранней молодости. По навощенному паркету Орешников подвел Олю к буфетной стойке, они выпили шампанского, закусили пирожным «эклер», и еще Орешников купил несколько конфет, чтобы есть их по ходу представления.
— Вы знаете, Оля, я тоже играл в этом театре, — рассказывал он. — Я сделал гигантскую карьеру. Я начинал с восьмого солдата, а доигрался до того, что у меня была реплика: «Наши взяли город!» Это было вершиной моего творчества!
Оля рассмеялась.
Прозвенел третий звонок. Орешников и Оля устремились в зрительный зал.
— Здесь тепло, — сказала Оля, усаживаясь, — и кресла мягкие…
— А главное, мы, можно сказать, одни! — заметил Орешников, тоже усаживаясь. — Оглянитесь по сторонам!
Оля огляделась. По партеру, кроме них, было разбросано шесть парочек. Две парочки укрылись в бельэтаже. А еще одна парочка на балконе уже целовалась, не дожидаясь, пока погаснет свет.
Но вот огромная хрустальная люстра перестала сверкать. Оркестр из семи грустных музыкантов сыграл торжественную увертюру. Раздвинулся занавес. Декорация изображала сегодняшнюю пятиэтажную деревню. Толпа колхозников, одетых по последней моде, заимствованной из французского журнала «Вог», смотрела на героя и героиню. Причем артистов на сцене было значительно больше, чем зрителей в зале.