Богдан повернулся и пожал плечами:
– Отчего же не погулять под звёздами, тем более что проветрить голову никогда не мешает. Не дай Бог выводы дурные начнут мучать, а это может сказаться на мыслительных процессах. Ведь ничто так не украшает человека, как дружба с собственной головой, не так ли?
Все замолчали, девушка, начавшая разговор, сжала челюсти и переглянулась с уже знакомой парням черноволосой толстушкой.
– Хорош глупости болтать, – раздался всё тот же мужской голос из глубины комнаты, что первым встретил парней словами «твою же ж мать». Мужчина сидел в глубоком кресле и внимательно смотрел на новых коллег, затем легко поднялся и шагнул на середину помещения. – Давайте знакомиться, ребята, что-то мне подсказывает, что один из вас скоро в моей бригаде трудиться будет. Назаров Глеб Олегович. Это Саня Андреев, точнее Александр Геннадьевич, Юра Афанасьев, это баба Женя, наша любимая Евгения Александровна. Два врача сейчас документацию заполняют, но скоро подойдут.
– А меня не надо представлять, по-твоему? – неожиданно спросила темноволосая женщина.
– Надо, куда ж без тебя. Подгорная Элла Станиславовна, наш диспетчер. Ну, пошли, я вам наше хозяйство покажу, – он с улыбкой посмотрел на стоящую в дверях заведующую и увёл парней за собой. Вскоре они вышли во двор, где стояли медицинские машины, и Назаров спокойно спросил: – Покурим?
Богдан и Матвей отрицательно качнули головой, Назаров довольно усмехнулся и тихо сказал:
– Значит так, парни. Ничему не удивляетесь, ни на что не обращаете внимания. Поверьте, дедовщину и в армии, и в медицине никто не отменял. Хотите помочь – пожалуйста, но не позволяйте сесть себе на шею. У нас на подстанции есть два типа людей: одни поднимают настроение, другие поднимают давление. Так вот, наша Эллочка-людоедка из второй категории. И терпят её тут только из-за её папаши-мерзавца. Он простой клерк в горздраве, но гнида ещё та. Наша заведующая уже пенсионного возраста дама, сами понимаете, что на наши медицинские пенсии особо не пошикуешь, работать приходится и эту безмозглую терпеть. Надеюсь, всё между нами?
Шанин и Воскобойников серьёзно кивнули. Назаров сунул кулаки глубоко в карманы, поёжился от тумана и тихо заметил:
– Сезон отпусков сейчас, парни, так что не все врачи на месте. Скоро прибудут... Пошли. Я ещё вот что сказать хотел. – Он выдохнул через сложенные трубочкой губы и выпалил: – Тебе, Матвей, тяжело у нас будет. Но ты не обращай внимания. Если я что-то понимаю, то тебя к Почаевой в бригаду готовят.
– А кто такая Почаева?
– Почаева? – переспросил Назаров и опять вздохнул. – Почаева, брат, это Почаева. Алиса Дмитриевна. Самый порядочный из всех знакомых мне живых людей. Грамотнейший врач, даже наш Саня Андреев это признаёт, а он у нас реаниматолог высшей категории, знает что говорит. Сейчас наша Алиса в отпуске, к родителям в Швейцарию уехала, отдохнуть ей надо... Так что месяца два у вас в запасе есть, чтобы подумать и принять решение. Раскачиваться некогда, учитесь, смотрите, запоминайте, а всему остальному мы вас научим. Ну, пошли чай пить.
– Двадцатая, на вызов!
Голос из динамика прервал их беседу, Назаров виновато пожал плечами и с улыбкой выдавил:
– Вот и попили чайку. Пока, коллеги, я на вызов!
Молодые люди ответили ему улыбками и переглянулись. Разные люди и разные характеры? Ну что ж, тем интереснее. А кто кого – мы ещё посмотрим.
Глава 4
– Ты водишь её в ресторан, покупаешь самые дорогие коктейли, кормишь деликатесами, тратишь на неё всю свою зарплату, а она в итоге тебе отказывает! Где справедливость, я вас спрашиваю?
Алиса подняла голову и тихо прошептала:
– Господи, Артём, кто же всё-таки сумел тебе отказать?
– Печень, Алиса! Печень! Ты посмотри только на эти анализы!
Почаева быстро взглянула на протянутые листы бумаги и пожала плечами. Артём Городецкий был известен как ловелас и неисправимый балагур и оптимист. В их дружном коллективе он был специалистом по болезням сердца и старался брать на себя самые тяжёлые случаи сердечной патологии. Понятно, что подобные «подарки» периодически попадались и другим бригадам, но если была возможность, то на такие вызовы посылали бригаду Городецкого. Он работал в паре с милой женщиной Евгенией Александровной Добровой, которую все и в глаза, и за глаза называли бабой Женей. У неё осенью родился первый внук богатырь Давид, а потому она относилась к своему прозвищу с гордостью, не уставая повторять, что зависть – это плохое чувство. Хотя получила она гордое звание бабушки гораздо раньше, о чём громким шёпотом на всю подстанцию Матвею и Богдану поведал сам Городецкий.