Значит, прежде всего нужно освободиться от веревок, которые туго стягивали меня. Снова открыв глаза, я посмотрел на пепелище своего костра: «Если бы найти там хоть один уголек, чтобы пережечь веревки!». Где перекатываясь, где извиваясь как червяк, я подполз к костру и связанными ногами разгреб холодную золу. Увы, углей не было, бандиты старательно залили костер, по-видимому, лесной пожар не входил в их планы. Я подполз к растущей рядом сосне и оперся спиной о ее ствол. Глаза обшаривали всю поляну, мозг лихорадочно работал: "Освободиться любой ценой!"….
И вдруг, когда я уже потерял надежду, в дальнем углу поляны что-то сверкнуло на солнце. "Неужели стекло? Откуда оно здесь?" Я начал продвигаться, перекатываясь с боку на бок, все ближе и ближе к тому месту, где увидел сверкание. В голове замутилось, несколько раз я останавливался и, лежа на спине, отдыхал, а потом снова и снова продвигался к сверкающему предмету. Дыханье мое сбилось, сердце учащенно стучало, но, наконец, цель была передо мной — приземистая жестяная банка "Каша рисовая с говядиной" — мой ужин, которая и посылала отогнутой крышкой веселые зайчики.
В голове стоял шум, все перед глазами кружилось, но я не стал отдыхать. Зажав банку в пальцах за спиной, начал осторожно водить зазубренным краем по веревке. Несколько раз банка выскальзывала из пальцев. Но вот, наконец, веревка ослабла, и я осторожно освободил затекшие руки. Минут десять я разминал их и только потом освободил ноги. С трудом поднявшись и прихватив с собой банку, я спустился к реке, где долго и с наслаждением пил холодную, как из родника, воду. После чего, опустив горевшее от побоев лицо в реку, я стал осторожно смывать засохшую на нем кровь. Все еще не веря, что остался жив, я осторожно ощупал голову и обнаружил проборозденную пулей рану шириной с палец. Кровь еще сочилась из нее, но не так сильно.
Нарвав молодых листьев вербейника, растущего тут же на берегу, я растер их в кашицу и приложил к ране на голове, зная от деда, что сок этой травы хорошо останавливает кровь. Оторвав от майки полосу, я, как мог, перебинтовал голову, чтобы листья держались на ране, и снова прилег на сухом берегу, поскольку страшная слабость охватила меня. Не помню, сколько я так пролежал, но, как говорится, под лежачий камень вода не течет…
Постирал рубашку, используя вместо мыла жирный ил. Развесив ее на кусте тальника, оторвал от банки крышку и речными камнями заточил ее с одного края.
Вот уж голь на выдумки хитра. Теперь у меня был примитивный нож. Ну, а банка будет служить и кружкой, и котелком. Пока я всем этим занимался, рубашка слегка подсохла, время шло, пришлось одеть такую, какая есть, ничего, зато крови на ней уже не было.
Я поднялся на поляну, где подобрал веревки, которые еще недавно связывали меня. Две из них были больше метра, и одна сантиметров тридцать (та, что я отрезал). Это были мои растяжки от палатки, прочные капроновые шнуры, состоящие из множества крепчайших нитей. Умудрился же я перепилить их простой консервной банкой. В общем, все это в тайге могло мне пригодиться, и поэтому я сунул в карман брюк самодельный нож и веревки. Теперь мне был необходим еще и огонь, так как в холодные ночи без него не выжить, да и еда, приготовленная без огня, не полезет в рот. Поэтому, взяв свою новую "кружку", я двинулся вверх по реке, туда, где должен выходить скальный разрез. Его я помнил еще мальчишкой, оттуда мы проносили в деревню кремни, когда ходили на охоту. Идти было трудновато, болело в груди, кружилась голова, да и таежная дорога — это не городской проспект, но я, стиснув зубы и опираясь на подобранную палку, взбирался на косогоры, перелазил через бурелом, спускался в распадки.
Постепенно боль стихла. Во всяком случае было уже терпимо, и я уже с интересом осматривал давно знакомые места, где мы с дедом — заядлым охотником и большим любителем природы, исходили округу вдоль и поперек. Так понемногу я продвигался к цели, до которой было уже близко.
Разрез появился неожиданно, когда я поднялся на очередной косогор. Река как бы пробила в скале коридор, разделив ее на две неравные части. Бурный поток шумел и бился в узком коридоре, заглушая все в округе. Спустившись с косогора, я подошел к реке, где она, вырвавшись из объятий разреза, постепенно успокаивалась, оставляя на отмели в гневе выброшенные камни, которые она выламывала из скалы.
Здесь на отмели среди прочих камней, мы и находили кремни. Выбрав несколько понравившихся кремней, я поднялся на косогор, где было много сушняка и не так сыро, как у реки. Вблизи стройных, с молодой листвой березок, что украсили опушку, я решил отдохнуть и попробовать добыть огонь.