Удар снаружи из гранатомета потряс машину, запахло дымом, но я был жив и мог сражаться, а все остальное мелочи. «Ага, вот вы где!» — кучка душманов, приближенная оптикой, возится с безоткатным орудием, пытаясь перенацелить его на меня. Выстрел! Взрыв подкинул орудие вверх, разметав «духов». Теперь уж все душманы сосредоточили огонь на моем танке, который неожиданно ожил и путает им карты. Щелканье пуль от очередей меня не беспокоило так, как разрывы гранат из гранатометов. Пора и честь знать, пока меня не поджарили в этой консервной банке. Срезав из танкового пулемета группу из 3–5 душманов, которые, прикрываясь дымом от горевшей техники, пытались прорваться к колонне, я, выбрав момент, когда дым на миг заслонил меня от врагов, вылетел из люка и, перекатившись по дороге, оказался за подбитым бронетранспортером.
Слава Богу, живы, товарищ лейтенант! — подполз ко мне сержант, окидывая меня взглядом, не ранен ли командир. У него же правую сторону лица залила кровь
Ранен?
Да нет, кожу осколком содрало! Заживет, как на собаке! Сильно Вы их разозлили, вот они всю колонну и закидали гранатами, да минами. Ребят побили всех, и раненый, и годных еще к бою.
Как?
Да мина, когда они прятались за машинами, рядом рванула, ну, и всех наповал! — прижавшись спиной к машине, он перезаряжал автомат, глаза его горели лихорадочным огнем. — Убьют нас здесь всех, лейтенант, осталось нас всего ничего, многие раненые, даже стрелять не могут, да и находятся все впереди колонны! А здесь нас всего двое! — скрипнул он зубами от бессилия.
С конца колонны сквозь дым мелькнули фигуры, прячась за горевшие машины, они перебежками приближались к нам. Толкнув сержанта, который набивал магазины патронами, я показал на них:
Как думаешь, «духи» или наши?
Нет, живых наших там уже нет, я всех привел сюда!
Ну, значит нам пора встречать гостей, жаль только гранат маловато! — я подкинул оставшиеся две «феньки» (граната Ф-1 — прим. автора).
Да у меня четыре!
Отлично! Разогни усики и приготовься! По команде бросаем гранаты, а оставшихся добиваем из автоматов.
Душманы быстро приближались, когда до них осталось метров сорок, мы метнули одну за другой четыре гранаты, и тут же, после взрывов, открыли автоматный огонь. Огрызнувшись короткими очередями, оставшиеся в живых, прячась за машинами, исчезли в дыму, оставив убитых и раненых. Впереди колонны, где держали оборону оставшиеся солдаты тоже загрохотали разрывы гранат и автоматные очереди.
Перебираемся к ребятам! — приказал я сержанту.
Да с ними лейтенант Мокроусов из второго взвода, я же был там в начале боя.
Пошли, сержант! Вместе и воевать, и умирать веселее! — пошутил я, заметив, что тот заметно приуныл, но пытается держаться.
Неужели «вертушки» нас не поддержат? — он посмотрел на меня с надеждой, как будто от меня зависело, выручат или нет нас вертолеты.
Откуда мы могли знать, что первыми подорвали штабной автобус, где находилась рация, уничтожив командиров и связь, а уж затем прошлись по всей колонне. Да и сил у командования сейчас не было, все было брошено на Кандагар, а наша колонна, уже разгромленная и уничтоженная, не представляла ценности. Прикрывали и спасали живых, а тут жалкая кучка десантников…
Давай, сержант, собирать ребят! Будем прорываться, а то мы здесь, как прыщ на голой ж…, быстро перестреляют!
Мы перебежками приближались к голове колонны, где держали оборону оставшиеся солдаты.
Лейтенант! Товарищ лейтенант! — кто-то позвал меня из-под бронетранспортера.
Пригнувшись, я заглянул:
Тараторкин? — узнал я чумазого закопченного солдата.
Не ходите туда, товарищ лейтенант, там никого нет в живых, забросали гранатами, а раненых добили! Горло, как баранам, перерезали, гады!
Ты-то как уцелел?
А меня лейтенант Мокроусов послал за боеприпасами, так как я один остался не раненый… Вот так и остался живой!
А где оружие и боеприпасы, за которыми тебя посылали?
Да вот, в вещмешке! Гранат штук двадцать, да поди столько же магазинов. Патронов так насыпал из «ушка», чтобы донести можно было!
Сержант, возьмите часть гранат и магазинов к автомату!
Есть! — он быстро рассовал по карманам и в «разгрузку» гранаты и магазины. Перезарядил автомат.
Я тоже не отставал от него, зная, что от запасов боеприпасов зависит жизнь. Стрельба затихала. Скоро «духи» начнут шерстить колонну и нас неизбежно обнаружат. Пора уходить в горы. Поглядев по сторонам, мы скатились с дороги в кювет и, перейдя его, углубились в лес, так называемую «зеленку», который густо покрыл подножие гор. Мы поднимались молча, стараясь сберечь силы, ступая аккуратно, след в след. Это привычка десантников, действующих в боевой обстановке, так как если подорвется на мине, то один, да и по следу трудно определить один прошел человек, или взвод. Я шел впереди, с автоматом наизготовку, вглядываясь в чужой лес, прислушиваясь к звукам. Чувство опасности поднималось во мне, как в те дни на горе Горбатой. Но откуда она грозит? Стоп! Вот оно… След недавно прошедшего здесь человека! Бойцы его, конечно, не заметили бы. Хотя раздавленный на камне стебелек травы на ощупь был свежий, не подвядший. Вот чья-то нога содрала лишайник на камне, дальше сломанная ветка кустарника, слом был свежий, еще не подсох, да и листья только-только начали подвяливаться. Я знаком показал ребятам, чтобы они залегли за валуны, и, приготовив нож, кошачьим шагом стал обходить то место, куда вели следы. Вскоре из-за скалы стали слышны какие-то звуки, то ли плач, то ли причитанья, прерываемые гортанными голосами «духов». Убедившись, что меня никто не заметил, я осторожно выглянул — в двух метрах от меня стоит душман и с интересом смотрит, как двое его друзей насилуют нашу медсестру. Это ее плач я и услышал. Не выдержав, я одним прыжком подлетел к часовому и, зажав рот, вонзил ему под левую лопатку кинжал. Волосатый рот у него раскрылся в беззвучном крике, тело конвульсивно дернулось, и он, захрипев, обмяк. Выдернув из тела нож, я направился к «духам», которые наслаждались девушкой и ничего не замечали. Стрелять я в них не мог, так как мог попасть в медсестру, да и выстрелы привлекут внимание других душманов, что мне бы не хотелось. Ступая неслышно, я уже был в шагах пяти от них, когда один из них, что держал руки медсестры, увидел меня: