— Охватываем полукругом, и держать избу на прицеле! Услышите звуки борьбы — придете мне на помощь. — сказал я и, прокравшись по лесу, зашел на хутор со стороны огорода, где не было окон в избе.
Прислонившись к стене, я повернул браслет и попросил у Сварога силу проникновения сквозь стены. У печки лежал старик со связанными руками, голова была в крови, но грудь вздымалась при дыхании — жив! За столом сидели двое и пили самогон, третий спал на широкой лавке, храпя с переливами. Из спальни слышались стоны и женский плач. Я, сделавшись невидимым, подошел к выпивающим, и двумя ударами ножа отправил их к праотцам. Спящий открыл глаза и пытался крикнуть, когда нож пронзил его сердце, но моя рука зажала ему волосатый рот, и он, дернувшись в конвульсиях несколько раз, затих навсегда. Тихо прошел в затемненную спальню, где на кровати лежала распятая молодая девушка, а на ней еще один насильник. Этого я убивать не стал, а, сделавшись видимым, подошел сзади и нанес ему по затылку удар рукояткой пистолета, вырубив его на некоторое время. Скинув его с истерзанной девушки, я перерезал веревки, которыми она была привязана к дужкам кровати, и легко похлопал ее по щекам, приводя в чувство. Очнувшись, она в страхе прикрылась руками.
— Успокойся, свои! Давай одевайся и рассказывай, что здесь случилось?
— Где дед? Что с ним? — вновь полились слезы.
— Жив дед, на кухне связанный еще лежит, давай одевайся, не свети своими телесами.
Хотя тело девушки было красивое, высокая упругая грудь, плавный изгиб бедер, роскошные русые волосы, разметавшиеся по подушке. Я отвел взгляд, давая девушке время подняться и одеться в разбросанную на полу одежду. Пока она одевалась, я теми же веревками связал бандита, так и оставив его с голым задом. Прошли с ней на кухню, где она сразу же бросилась к связанному деду и принялась зубами развязывать веревки, стягивающие его. Я помог ей развязать его и побрызгал на лицо водой, дед очнулся и простонал: «Пить!». Из этого же ковша напоили его. Лицо у него было разбито, по-видимому, ударом приклада, из рассеченного лба стекала кровь, один глаз заплыл, нос был сломан, и из него тоже стекала кровь.
— Неси полотенце и холодную воду, лучше сразу из колодца.
Девушка, схватив ведро, перепрыгивая через трупы бандитов, бросилась к колодцу, который был посреди двора. Куры, которые что-то клевали, бросились в рассыпную, хлопая крыльями из-под ее ног. Петух взлетел на плетень и проорал петушиное: «Полундра!». Набрав воды, она принесла ведро и поставила рядом с дедом, которого я уложил на лавку, бесцеремонно скинув труп бандита. Намочив полотенце холодной водой, положил деду на лицо, чтобы приостановить кровотечение, а сам стал за ноги вытаскивать трупы к сараю возле хлева. Вскоре подошли мои бойцы и помогли с уборкой этой дряни. Последнего так же за ноги вытащили во двор и бросили возле меня, он уже пришел в себя и затравленно смотрел то на меня, то на суровые лица моих бойцов, которым я уже вкратце рассказал, что я увидел здесь.
— Ну, скажи-ка, дядя, кто ты такой и почему безобразничаешь? — начал я, демонстративно доставая нож и пробуя лезвие ногтем на остроту.
Недовольный качеством, взял кусочек наждачного камня из планшетки и начал править кромку до бритвенной остроты. Бандит завороженным взглядом смотрел на десантный нож и на мои движения, что-то шепча побелевшими губами.
— Говори, не слышу! — рявкнул я.
— Свои мы, свои! Окруженцы мы! Заблудились, зашли за продуктами, дед сам начал нас выгонять, вот мы и связали его. — затараторил он, в страхе отползая от меня.
— Деда связали, заодно и девушку связали, да и поизгалялись, так? — играя ножом, я стал к нему приближаться.
— Не-е-т! Парни были первые, я же последний, и не обижал ее… — он захрипел и замолк, когда мой нож легко, как в масло, вошел ему в сердце.
Я не любил предателей, а насильников еще больше, и оставлять такую мразь на земле мне не хотелось.
— Закопайте их где-нибудь, а я пока подлечу деда! — скомандовал бойцам.