— Кто ж тебя так, парень, изувечил? А? — спросил я кривившего лицо от боли молодого человека.
— Васька! Чтоб его нечисть разорвала! — заскрипел от боли парень, когда я за разговорами вправил кости.
— Ну, и что же вы не поделили с ним? Поди какую-нибудь красавицу? Угадал? — стараясь отвлечь его разговорами, я бинтовал к перелому две дощечки, которые мне приготовил Данила, скрепляя руку в неподвижности, чтобы кости спокойно срослись.
— Да, я, барин, уже к Марфе посватался, через месяц свадьба, а он проходу не дает! Откажись от нее, и все тут. Как же я могу отказаться от своей любимой? Вот он меня жердиной и встретил, сказал, что в следующий раз вообще убьет! Да я, то смерти не боюсь, только как же моя Марфуша будет, любим же мы друг друга?! — горестно вздохнул парень.
— Иди на улицу, и дождись меня! Сейчас посмотрю еще больного, и разберемся с тобой.
Пока мыл руки, завели пожилого бородатого мужика в простой одежде. Два молодых бородатых парня, видно его сыновья, поклонились мне и спросили, куда посадить отца. Я показал на кушетку, где до этого сидел влюбленный жених.
Штанина у мужика была закатана до колена, а ниже обмотана окровавленной холстиной. Вот это мне уже не нравилось. Приказав Ладе подготовить горячей кипяченой воды, Даниле завести электрогенератор, так как понадобится свет, потому что становилось уже темно, я стал разматывать тряпки, которые присохли от крови. Мужик держался мужественно, лишь изредка скрипел зубами и слегка постанывал. Открыв от тряпок ногу, я увидел разорванную кожу, из которой торчал острый ярко-белый осколок большой берцовой кости. Рана вокруг опухла и покраснела, шло нагноение. Нога была горячая, что тоже мне не нравилось, как бы не началось заражение крови. Вкатил усиленную дозу антибиотика и обезболил новокаином рану, так как предстояла тяжелая работа. Заставил и Ладу, и Данилу, что помогали мне, одеть марлевые повязки. Показал, как очистить рану от нагноения, как правильно вправить и закрепить кости. После того, как вправили, я зашил рану и, наложив салфетку с синтомициновой мазью, стал прикладывать дощечки от бедра до стопы, так, чтобы нога не могла шевелиться. Вскоре мужик был полностью обездвижен, и я позвал его сыновей.
— Отец ваш будет у меня в течение недели, пока не исчезнет угроза воспаления раны. Мне надо будет шесть раз в день ставить ему уколы. Только тогда он останется живой. В противном случае ваш отец умрет. Понятно? — после этого я вколол ему раствор люминала, чтобы он уснул.
Парни постояли еще возле спящего отца, и который постарше положил на край стола потертый серебряный рубль:
— Возьми, барин, за ради Бога, если мало, то мы отработаем, готовы в закуп пойти ради батьки!
— В закуп мне вас, братцы, не надо, да и отца вашего я пока не вылечил, а только начал его лечить. Сейчас все зависит от его организма и ваших молитв. Вот как вылечится, тогда и поговорим. А деньги возьмите, отцу надо будет каждый день курочку отварную с бульончиком, будете по утрам приносить и кормить отца. — братья ошарашенно и растерянно смотрели на меня, ну не говорить же им о клятве Гиппократа, да и что мне их рубль, я от этого не разбогатею, да и не обеднею тоже. — Давайте, топайте, ребята, я сегодня устал, да и дел еще у меня много! Приходите завтра, сейчас отец уже спит, так что отдыхайте тоже!
Лада, услышав это, категорично выставила их за порог. Умывшись, я вспомнил об обещании бедному влюбленному, который терпеливо ждал меня на ступеньке крыльца.
— Данила, позови сотника и двух дружинников с ним! — попросил я своего нового лекаря.
Тот кивнул мне, ни о чем не спрашивая, надо — значит надо! Вскоре подошел сотник, который еще был во всеоружии, так как не сдал смену.
— Послушай, видишь вон того парня, которого изувечили из-за его невесты? Приведи мне изверга, который это сделал, и в холодную. Поговорим сегодня с ним, а завтра судить принародно будем. — объяснил я его задачу.
— Будет сделано, Андрей Иванович! — сотник повернулся и вышел на крыльцо, следом за ним протопали два воина.
Лошади были уже оседланы, поэтому парня аккуратно усадили в седло, и группа тронулась за виновником. Где-то часа через два привезли связанного и перекинутого, словно куль, через седло, виновника. Сбросив его с седла на землю, воины развязали ему ноги, чтобы мог передвигаться. Парень дрожал, как побитый щенок, руки его были стянуты за спиной, поэтому он не мог вытереть струйку крови, вытекающую изо рта. Видно, при ударе о землю прикусил язык или губу, может и ребята мои «постарались», если кочевряжился.
— Ты чей будешь? — спросил его я.