Люди, сюда идет беда, смерть! Войско опричников! Убивают всех, и мужчин, и детей, и женщин! Последних перед смертью насилуют. Кто не верит, может съездить к трактирщику Моисею и посмотреть, что осталось от трактира и людей. Берите все ценное и бегите, через час они будут здесь. Мужики, бегом в лес, делайте на дороге завалы из деревьев, пока бабы будут уезжать и прятаться. Главное, не оставлять им еду и животных. Дома отстроите, а жизнь уже не вернете. Я вас предупредил, у меня совесть чиста, еду предупреждать других! Вы же не стойте, а спасайтесь!
«Ратуйте, люди!» заголосила молодуха, и толпу как прорвало, все кинулись по избам. Десяток мужиков под руководством старосты бросились к телегам и поехали к лесу делать завалы. Пока их растащат, будет время убежать. Я же, отъехав, сделался вновь невидимым, чтобы посмотреть, как будет вести себя войско опричников, кто особенно злобствует у них, и убрать особо зверствующих. Вскоре потянулись телеги, сани в сторону от московского тракта, скрываясь между деревьями и оставляя явный след на предательски белом и чистом снегу. Вообще-то «Хранитель» говорил, что браслет может все, и я попросил пургу, сильную, со снегом, чтобы заметала дороги, засыпала все снегом. И… завыл ветер, подымая вихри со снегом, закружил, запел. Снег слепил, вихрь сбивал с ног, и я укрылся в амбаре вместе с конем. Вскоре в него проскользнули и мужики, укрываясь, как и я, от бурана. По их разговору, они увидели голову войска, как началась пурга. Повернув браслет, я попросил всю силу бурана бросить на лесную дорогу рядом с деревней, засыпать ее снегом, чтобы нельзя было пройти. Потихоньку возле амбара пурга утихла, хотя снег понемногу шел, лес же со стороны опричников, был не виден, там злобствовал и завывал буран, заметая снегом все, ломая вековые сосны, делая непроходимым этот лес. Увидев, что на улице пурга стихла, мужички, оставив телеги, на санях отправились в соседнюю деревню за лесом, куда ушли их жены и дети. Следы их тихо засыпало снегом, и к утру солнце осветило снежную равнину без единого следа. Из леса по пояс в снегу выползало войско опричников. Впереди шли простые воины, прокладывая путь, сзади их подгоняли на конях опричники в своих черных сутанах и головами собак на шее у лошадей. Дойдя до деревни, войско разбрелось по хатам, снова задымили печи, и воины стали располагаться на дневку. Ни о каком движении дальше пока мыслей даже не было, так как надо было освобождать обоз и пушки, которые застряли среди леса.
В амбар заглянули два опричника и стали рыться среди оставленного хозяевами хлама. Два резких движения, и они со свернутыми шеями опустились на земляной пол. Нашел веревки и подвесил их за шею на балку, напротив дверей. Вскоре забежали еще двое их друзей, подумав, что те что-то нашли и поэтому не идут. Увидев их повешенными, побежали с докладом к главарю, что мне и нужно было. Вывел коня и установил в дверях растяжку из гранаты Ф-1. Следов вокруг уже было полно, так что мы с конем не привлекали своими следами чье-то внимание. К моему амбару бежал уже десяток опричников. И где же они набрали таких, у всех разбойничьи морды дегенератов. Мы с конем отошли за дом и стали наблюдать. Толпа столпилась возле ворот, распахивая их, и тут прогремел в лесной тишине взрыв, разметав тела, как черных воронов по белому снегу. Лишь двое, оставляя кровавые следы на снегу, крича от боли, отползали подальше от смертоносного амбара. Простые воины стояли в стороне, стараясь не подходить к опричникам. Ну, пока они тут сейчас заняты, надо осмотреть их обоз. По протоптанной тысячами ног опричников дороге, я относительно быстро доехал до завала из деревьев, где остановился обоз. Обозники грелись у костров, лошади сгрудились у копны с сеном, а сани стояли груженые, полузасыпанные снегом. Оставив коня возле их лошадей, пусть тоже подкрепится, я направился вдоль обоза, бредя почти по пояс в снегу. А вот и очертания бочек, под пологом. Откинув заснеженный полог, я выдернул пробку из бочки, в руку мне посыпался крупнозернистый порох. То, что надо! Жаль нету бикфордова шнура, так как насчитал десять саней с порохом. Пришлось отрезать от полога кусок, в который насыпал пороха и стал делать густые дорожки от саней к саням. В каждых санях рассыпал одну из бочек для воспламенения, и продолжал до следующих саней. Вскоре все было готово, и я от последних саней начал сыпать дорожку пороха в сторону от дороги. Встав за толстую сосну, я поджег порох. Выкидывая белый дым, огонь, шипя, побежал к саням, раздался сильнейший взрыв, за ним другой, третий… Горели сани, остатки бочек, все заволокло белыми клубами дыма. Я бросился бежать к своему коню, но он, как и остальные лошади, испугавшись взрывов, убежал в лес. Крича и размахивая саблями, бегали ездовые, напуганные, как и лошади, не ожидавшие, что кто-то на них нападет. Пришлось перенестись обратно в Рязань, так как потерял лошадь, да и оружия было маловато, но работа диверсантом мне стала нравиться. Переоделся в теплую одежду воина, которая состояла из стеганых штанов, унтов и меховой куртки с капюшоном. На руках — пуховые перчатки, куртку обхватывал широкий ремень, на котором крепилась кобура и подсумки с патронами и гранатами. Поверх куртки была одета разгрузка, куда я заткнул магазины от МП-40 (немецкий автомат «Шмайсер»). Поверх всего я накинул белый маскхалат, прихватил снайперскую винтовку и вещмешок, который тоже был одет в чехол из белой ткани. Взяв у Пелагеи пирогов и кусок вареного мяса, я, выехав за ворота города, телепортировался в Боровлянку, где остановилось войско опричников. Очутился я, как и хотел, на окраине леса. В деревне горели костры, возле которых сидели простые воины, опричники же обосновались в домах, конюшнях, банях. Вся дичь, что не успели увезти жители, была поймана и съедена, погреба опустошены. Сено, что было ими заготовлено, пущено на постели и корм лошадям. Провел свою лошадь, которая, как и я была невидима, к ближайшему стогу сена, и, спутав ей передние ноги, чтобы не убежала, оставил здесь. Сам же отправился по деревне, чтобы посмотреть, какую пакость я могу им устроить.