Кому насолил, от тех и получил!
А точнее, «Хранитель»?
Мертв! — был короткий ответ. Что старый «Хранитель» не отличался разговорчивостью, то и новый, такой же лаконичный.
Отправив все колонны, одну в Рязань с пленными, другую в Москву, я отправился обратно в Рязань, конечно, не на ГАЗ-66 с бойцами, а более быстроходно — перенесся. Заехав на коне во двор, повстречал Адышева, который с расспросами потащил меня в кабинет, от лишних ушей. Я ему рассказал много чего, но, конечно, не стал делиться, что обладаю несколькими чудесными силами. Да он бы и не поверил, а если бы поверил, гореть бы мне на церковном костре, так как все это — происки от нечистого. Слуги принесли нам пива, копченого осетра, и вот мы с ним оторвались! После была банька, сугробы со снегом, где мы барахтались как дети, с пылу с жару. Потом снова пиво. Наутро, опохмелившись кружкой пива с Адышевым, я выслушивал его поучения, как старшего по возрасту:
Андрюша! Посидели хорошо, сходили в баньку, потешились! Зачем к царице ломился? Девок тебе мало что ли? Да любая тебе даст и посчитает за счастье. Еле-еле мы тебя с Ермолаем успокоили. Ты пойми, царица съезжать собирается к моему брату воеводе! Плачет, я уж пробовал ее уговорить, все равно плачет! — он вздохнул и посмотрел на меня укоризненно.
Ну, что я мог сказать в ответ, что дурак, что был нервный срыв, что так мой организм реагирует на то, когда опасность минует. Но извиниться все ж надо! Нехорошо, тем более, когда она чувствует, что обязана мне жизнью, и перешагнула через благодарность ради своей чести. Царская честь, как много это значит, и как больно от нее. Хлопнув успокоительно Алексея Федоровича по плечу, я направился к комнате Анастасии Романовны. Постучав в закрытую дверь, я дождался, когда моя бывшая служанка отворит ее. Царица читала книгу у окна, за журнальным столиком, сидя в кресле. Увидев меня, у нее вспыхнул румянец на щеках. Прижав платок к груди, она поднялась с кресла:
Андрей Иванович! Как Вы себя чувствуете? Вчера Вам было очень нехорошо! Лада была сильно расстроена. Я, конечно, понимаю, что Вы влюблены в свою царицу, но, князь, у меня есть муж, и я его просто обязана любить и ждать. Все ж нас венчали, и я перед Богом ему верна!
Я упал перед ней на колени и попросил прощения, кляня себя последними словами. Я говорил, что не хотел ее обидеть, что любовь у меня просто духовная, и чтобы она на меня, дурака, не обижалась. Кончилось тем, что она, слушая меня, звонко рассмеялась, так я был смешон. Я, грозный князь, повелитель шайтанов, огнедышащего змея и красной птицы смерти. Я, который перевернул этот Богом забытый уголок, который захватил раньше Ермака — Сибирь, Урал, Казань, Астрахань и Крым. Тот, которого боится Турция и Ливония. И теперь я еще и смешон. Я развернулся и вышел, пора отселять царицу. Лучше всего, в гостиницу. Правда, после моих хором, где у нее была и ванна, и теплый унитаз, она долго в простой гостинице, что находятся на втором этаже трактиров, долго не продержится. Значит, надо запускать быстрее свой кинематограф, где будет и гостиница, и ресторан.
Покушав, мы с Адышевым поехали на мою стройку. Окна уже сверкали стеклами, везде стояли двери. Охрана вежливо посторонилась, пропуская нас. По широкой лестнице холла мы поднялись на второй этаж, где справа и слева от лестницы были двери, ведущие в два крыла. Одно крыло было люкс, другое — эконом класс. Столяры уже завезли мебель, в каждом номере стояла резная двуспальная кровать, пока без пуховиков, платяной шкаф и тумбочка-трюмо, правда, пока без зеркала. Ну не было еще в это время зеркал из стекла (венецианские зеркала стоили баснословных денег, поэтому зеркала были, в основном, из бронзы). Отопление уже действовала, был проведен и водопровод, горячий и холодный. Правда, вместо смесителя стояли заглушки, чтобы любопытные служители не сломали их. Везде, как я и говорил, стояли краны-отсекатели, и на отоплении, и на водопроводе. Даже на унитазе подвод мог блокироваться краном в случае недержания воды в бачке. Осталось только повесить красивые шторы, люстру, установить холодильник, телевизор и постелить постель.
Этим я и занялся. Сколько раз я мотался в будущее, это уже не интересно. Зато шторы из золотой парчи, голубой ажурный тюль украшали мои окна в каждом номере. Хрустальные люстры свисали над головой, играя искрами в зеркальных подвесках. Зеркало над тумбочкой трюмо поражало своим размером, поменьше зеркало висело над раковиной. В углу стоял на комоде телевизор, подключенный кабелем от видео приставки в комнате охраны, где круглые сутки гоняли фильмы. В холодильнике «Саратов» стояли бутылки с пивом (Жигулевским), водкой и коньяком, конфеты, фрукты и батон колбасы, в морозилке — десяток пломбира в вафельных стаканчиках. Это все стояло в люксах, в эконом классе не было только холодильника и телевизора.