Весь день у меня был расписан по минутам, утром в 8 часов учения с войском, в 10–30 — ателье, проверка и разговор с управляющей, в 11–00 — ресторан, гостиница — решаю проблемы с доставкой продуктов, утверждаю меню. В гостинице распределяю места, так как очередь из купцов, которые прослышали про царские палаты с фильмами, хорошими винами и мороженым из собственного морозильника, была на неделю вперед. Некоторые были согласны платить двойную цену и пожить как царь с царицей. Думаю переделать в люксовые номера и вторую половину гостиницы. Надо всего лишь завести телевизоры и холодильники. В 12–00 — обед с царем и царицей в ресторане, где прослушать репертуар моих музыкантов, обсудить их наряды, которые шьют им в моем ателье. Посмотреть, как выучили они моих молодых ребят и девушек. Кстати, Екатерина оказалось, не только певица, но и отличный хореограф, научившая моих девушек в русских сарафанах и кокошниках красиво исполнять танцы на сцене, это и классические хороводы, когда девушки как бы плывут по сцене, и подтанцовки к песням. Одним словом, «лепота», да и только. В этот раз пока мы кушали, ансамбль исполнил песни «Виновата ли я», «Говорила мама мне про любовь обманную», казацкую песню «Узенький проулочек», и еще несколько. Пели молодые парни и девушки, которых они обучали, свежими голосами хорошо спели, подыгрывая себе на инструментах. Главное, царь и царица остались довольные и от блюд, и от «духовной» пищи. Решили вечером зайти на представление еще раз. После обеда съездил к себе в деревню, там тоже работы много накопилось. Вот так до самого вечера и крутился.
— Пора нам, Андрей Иванович, и в Москву, как бы заговор не созрел, пока меня нет в столице! — промолвил вечером царь после ужина в ресторане. — И Алексея Федоровича я забираю с собой, нечего ему тут прохлаждаться, хватит с тебя и воеводы. — усмехнулся он и вдруг неожиданно обнял меня и прошептал тихо — Спасибо тебе за все, главное, что спас меня от злобы лютой! И за царицу поклон тебе до земли! Что надо будет — проси, мы должники пред тобой!.
Смахнув неожиданно откуда-то взявшуюся слезинку, я прочувствованно сказал:
— Тебе спасибо, Иван Васильевич, что не держишь зла за удар, просто я боялся за царицу!
— Не держу зла, ты правильно сделал, что остановил меня, все как в тумане было! Помню только злость лютую на всех, как будто выжгла она у меня сердце и разум! А когда пришел в себя, одна только кровь, ни царицы, ни тебя, ни Адышева. Как было тяжело одному, друзей нет, одни кругом подхалимы, сплетники да негодяи, опереться не на кого. Буду сейчас бороться с тем, что сам и породил, — опричниной. Верно говорят, если Бог кого хочет наказать, Он лишает того разума. Вот и меня Бог решил видно наказать, если дал мне возможность создать это отродье дьявола — этих опричников. Скольких достойных людей они погубили, разграбили. Сколько деревень сожгли, не счесть! Я ведь и на Рязань войско отправлял, да видно не дошли… — с облегчением вздохнул он.