Вся площадь перед железнодорожным вокзалом была забита сожженной техникой. Трупы уже убрали, но обагренный кровью снег, который не растаял от жара горевших танков и бронетранспортеров, еще выделялся алыми пятнами на черном асфальте. Где-то в центре звучали очереди из пулеметов, и ухали танковые пушки, здесь же стояла тишина, напряженная, готовая в любой момент взорваться выстрелом в спину. Где-то рядом хрустнули под сапогом осколки стекол, и из-за угла выглянул ствол автомата. Дуло хищно, как-бы принюхиваясь, походило из стороны в сторону, и показалось бородатое лицо с зеленой повязкой на голове. Из железнодорожного вокзала сухо щелкнул выстрел, и боевик, дернувшись, выронил автомат, заваливаясь всем телом на него. Из окон, заложенных мешками с песком, донеслись яростные крики на чеченском, из которых самые понятные слова были «шакал» и «шайтан». «Ложись!» — донеслось мне в голове. Я упал и отполз за угол. В том месте, где я стоял, раздался взрыв гранаты из РПГ. Осколки с визгом врезались в стену, осыпав меня кирпичной пылью. Из окон железнодорожного вокзала застучал крупнокалиберный пулемет, тяжелые пули рвали мешки с песком на окнах, не давая боевикам вести прицельный огонь. Над городом проносились тени вертолетов, высаживающих десант, где-то в центре. Трассирующие снаряды тянулись за вертолетами, кусая то одну машину, то другую. Вот один задымил и стал опускаться, вертясь вокруг оси, и, не долетев до земли, взорвался в воздухе. Остальные «нурсами» пытались подавить зенитную батарею, но вот еще один вертолет, дымя, стал снижаться, пытаясь уйти на бреющем от жалящих его трассирующих снарядов, но, задев винтами девятиэтажку, рухнул, объятый пламенем. Остальная группа, израсходовав реактивные снаряды, вернулась обратно на аэродром, потеряв безвозвратно три боевых вертолета. Заметив, откуда стреляли по ним, я направился туда, подобрав автомат убитого чеченца и сняв с него разгрузку с запасными магазинами и гранатами. Одну из гранат я положил под труп убитого, выдернув предварительно кольцо из нее. Ждать долго не пришлось, двое молодых чеченцев попытались занести тело в здание, но взрыв гранаты оборвал их усилия. К одному мертвяку добавились еще двое. Боевики, не поняв, что случилось, вновь открыли огонь по вокзалу. Ответ последовал тут же.
— Ну, какие вы все горячие! Каждому охота оставить за собой последнее слово! — сплевывая цементную и кирпичную пыль, проворчал я, отползая за сгоревший танк.
Так, где ползком, где перебежками, я выбрался из зоны перестрелки. Где же зенитная батарея? Вроде, по замеченному месту должна быть где-то рядом. Решил срезать через дворы и услышал женские крики о помощи на русском языке. Рванул внутрь здания, откуда слышались крики. Почти сразу же наткнулся на труп пожилого мужчины с перерезанным горлом, который лежал на площадке лестничного пролета. Рядом с ним валялись два боевика, которых он успел застрелить из своей двустволки. Перезарядить ружье он уже не успел. Из квартиры доносились удары и крики женщины. Я вошел в приоткрытую дверь. Два отморозка кавказской национальности пытали женщину, требуя от нее деньги и ценности. Один бил ее резиновой дубинкой, а другой разогревал утюг, поплевывая на его подошву. Женщина, по-видимому, жена убитого, потеряла от боли сознание, и тот, что с дубинкой, пошел на кухню за водой, чтобы привести ее в чувство. Я подошел сзади к бандиту с утюгом и резко, рывком, свернул ему шею. Тело обмякло, и я оттащил его в спальню. Вошел второй с ковшом воды, отпив немного, он начал лить ее на лицо жертвы. Так он и умер с улыбкой садиста на лице, когда мой нож вошел ему под левую лопатку. Женщина смотрела широко раскрытыми глазами на то, как неожиданно умер ее мучитель.
Развязав женщину, я, так и не показавшись ей, пошел искать зенитную батарею. Зайдя еще в одну квартиру, я почувствовал тошнотворный запах смерти. Вся семья, как видно, русские, была вырезана. Перед этим их пытали, у мужчины были размозжены пальцы на руках и ногах, на лице так и застыла гримаса боли. Молодую женщину перед смертью изнасиловали, а потом отрезали груди. В кроватке в луже крови лежал труп младенца. На стене кровью с ошибками было написано: «Всех русских вырежем! Аллах акбар!». Дальше я не пошел смотреть квартиры, меня переполняла злоба, которой не хватало вначале. Увидел из окна группу из пяти чеченцев, хорошо вооруженных, со снайперскими винтовками с глушителями иностранного производства и гранатометом РПГ-7 с запасом зарядов. Решил присвоить все «богатство» этих бандитов. Боевики направлялись в сторону железнодорожного вокзала, осторожно перебегая открытые места. Заднего я резанул по горлу лезвием, придерживая, чтобы не загремело оружие об асфальт. Группа как раз скрылась за очередным поворотом и не видела потерю бойца. Забрав снайперскую винтовку и патроны к ней, я догнал группу и в упор из автомата расстрелял их. Кругом и так гремели выстрелы, и никто не обратил внимания на мою очередь. Забрав оружие, я зашел в открытый подъезд, чтобы с высоты здания осмотреть окрестности. Поднявшись на крышу девятиэтажки, я увидел двух чеченских снайперов, которые изредка постреливали в сторону вокзала. Прирезал их обоих, как и они нас режут, ножом по горлу. На ложе винтовки было у одного из них двадцать семь насечек, столько он убил наших парней. Решил проредить и я их, взяв одну из винтовок, начал искать снайперов. Вскоре обнаружил их, чуть ли не в каждом здании рядом с вокзалом сидели группы боевиков. Начал отстрел снайперов, что тут началось! После каждого удачного выстрела боевики открывали ответный огонь по вокзалу, думая, что стреляют оттуда. Наши парни открывали ответный огонь, подавляя огневые точки чеченцев. По мере безвозвратного убывания бойцов, чеченцы уменьшили обстрел, но все-равно изредка огрызались.