— Да, действительно так… — Эрнест торжественно обвёл взглядом всех присутствующих и взял маму за руку. Мама натянуто улыбалась букету из голубых гортензий, который стоял в центре стола. Сейчас, без сомнений, должно произойти что-то серьёзное.
— Энн… то есть ваша мама… то есть… — Эрнест кашлянул и начал сначала. На этот раз он больше не заикался, зато голос его зазвучал так, будто он держит речь перед экономической комиссией Евросоюза. — Мы с Энн полагаем, что фиаско с коттеджем можно трактовать как знак, и решили консолидировать наши отношения и диспенсировать жилищный вопрос методом… фузии.
После этого заявления на несколько секунд воцарилась полнейшая тишина. Но потом вдруг на меня напал страшный кашель, потому что, судорожно вдыхая воздух, я нечаянно подавилась изюминой. Мне понадобилось довольно много времени, пока я смогла… диспенсировать эту проблему. Глаза мои слезились, но я отчётливо видела, что Флоранс, сидевшая напротив меня, вдруг перестала улыбаться. Даже солнце больше не светило в наше окно, теперь оно направляло свои лучи на крышу соседнего дома. Только Грейсон до сих пор был занят мобильным телефоном. Может, он как раз искал в Гугле слово «консолидировать». Хотя всё было ясно как божий день.
— Лотти говорит, что если человек хочет использовать иностранные слова, он должен, по крайней мере, делать это правильно, — заявила Мия.
— Да, что всё это значит, папа? — голос Флоранс больше не звучал так сладко. Теперь он чем-то напоминал мне этот злосчастный чатни. — Что вы ищете общую квартиру? Уже сейчас? Но вы знакомы всего полгода…
— В некотором роде… Вообще-то нет, — Эрнест по-прежнему улыбался, но на его лысине выступили капельки пота. — После длительных размышлений… в нашем возрасте дорогостоящее… — он покачал головой. Кажется, его самого страшно раздражало собственное заикание. — Дом достаточно большой, чтобы вместить нас всех, — решительно закончил он.
— Вы ведь здесь выросли, — сказала мама. Уголки её губ чуть подрагивали. — Мы ни в коем случае не хотим срывать вас с места в последний год учёбы.
Да, куда уж там. Переезды — это не для тонкой детской души. Достаточно посмотреть на нас, чтобы в этом убедиться. Мия издала странный звук, совсем как Кнопка, если ей наступить на лапу.
— Мы должны переехать в этот дом, сюда? — наконец тихо спросила она. — И жить здесь все вместе?
Эрнест и мама, которые до сих пор держались за руки, коротко переглянулись.
— Да, — сказал Эрнест твёрдым голосом. Мама утвердительно кивнула.
Тогда-то до меня дошло.
— Но это же полный бред, — Флоранс отодвинула от себя тарелку. — Дом как раз подходящего размера, чтобы в нём без труда разместились мы втроём. Но где, скажи, поселить здесь ещё троих человек?
— Четверых! — хотела сказать я. Она забыла о Лотти. Но из горла у меня вырвался лишь хрип. Наверное, всё из-за этой изюмины.
— Дом огромный, Флоранс, — возразил Эрнест. — Здесь шесть спален. Если мы немного потеснимся, все отлично поместятся. Я подумал, что Грейсон может перебраться в мансарду, тогда Мия и Лив…
— Что? — Флоранс почти завизжала. — Это мои комнаты под крышей. Я совершенно точно не собираюсь их никому отдавать. И уж тем более делить ванную с Грейсоном! Эй, скажи же и ты хоть что-то!
Грейсон скорчил растерянную мину. Он ни разу не оторвал глаз от своего телефона. Казалось, он решает там проблемы мирового масштаба. Ну и нервы у него!
— Э-м-м… да, — сказал он. — Почему бы Флоранс не остаться в мансарде? На втором этаже тоже достаточно комнат.
— Скажи, ты вообще слушаешь, о чём идёт речь? — Флоранс уставилась на брата в полном изумлении. — В следующем месяце они уже хотят переехать! Скажи же, что у нас действительно нет для них места! Мансарда — это бабушкина комната, в моей бывшей комнате теперь папин кабинет, угловая комната — для гостей, а в шкафу, который стоит в твоей комнате, сложены все мои зимние вещи…
— Фло, золотце, а сейчас послушай, прошу тебя… — капельки пота на лбу Эрнеста казались теперь немного больше. — Я понимаю, может возникнуть чувство, будто тебя ограничивают, но…
— Но что? — прошипела Флоранс.
При всей сложности положения я не могла не обрадоваться тому, что она наконец перестала вести себя так вежливо и прилично. Этот истеричный голос и глаза, искрящиеся яростью, вызывали во мне гораздо больше симпатии. Мы с Мией переводили взгляд то на неё, то на Эрнеста, будто на теннисном матче. Мама судорожно уставилась в букет, а Грейсон продолжал пялиться в экран сотового. Может, он как раз искал в Гугле выражения «новая семья после распада старой» и «первая помощь».