— Вот, — сказал Грейсон, заходя в столовую. — Только из стирки.
Он протянул мне серый свитер с капюшоном, и пока Эрнест вызывал такси, я забежала в гостевой туалет и сменила мокрую блузку на свитер Грейсона. Он действительно пах порошком и ещё чуточку жареными хрустящими перепелами. Которые, кстати, оказались довольно-таки вкусными.
Когда я вышла, все собрались в коридоре, ожидая меня. Лишь Флоранс видно не было. Наверное, она уже отправилась паковать свои вещи.
Грейсон устало улыбнулся мне.
— Отлично смотрится. Только размеров на шесть больше, чем нужно.
— Я люблю просторную одежду, — сказала я, скомкав свою блузку. — Спасибо. Я тебе его верну… Когда-нибудь.
Он вздохнул.
— Насколько я понимаю, мы теперь будем видеться довольно часто.
— Этого не избежать.
Ой. Надеюсь, мои слова не прозвучали как радостное ожидание. Я бросила последний взгляд на его запястье, но загадочная надпись, к сожалению, всё ещё была скрыта под рукавом.
Глава седьмая
На этот раз мама бросила Гензеля и Гретель, то есть меня и Мию, не в лесу, а в коридоре у Эрнеста. Затем она прошептала своё коронное «Это для вашего же блага!» и скрылась за дверью.
— Ты слышишь? — спросила Мия. — Здесь неподалёку кричат перепела.
— Правильно! — дверь чулана со скрипом отворилась и оттуда вышла… Лотти. Она размахивала топором. — Мне может понадобиться помощь. Кто-то должен подержать шеи этим птицам, чтобы мне было удобнее их резать.
— Если ты, няня, не будешь работать как следует, папа тебя уволит и возьмёт обратно миссис Димблби, — коридор быстрыми шагами пересекала Флоранс. На ней были коньки и чёрная балетная пачка. Перед гардеробом она сделала пируэт и одарила нас очаровательной улыбкой. — Вы ищете пряничный домик, не так ли? Ведьма будет очень рада с вами познакомиться. Грейсон, расскажи им, как туда пройти.
Грейсон стоял возле гардероба, прислонившись спиной к стене. Он на секунду оторвал взгляд от своего телефона и указал нам на дверь, за которой исчезла мама. Ручка этой двери была сделана из огромного ванильного полумесяца.
— Вам туда, мышата, — сказал он, и Мия тут же бросилась бежать.
— Да это же ловушка, ты, глупый Гензель! — хотела крикнуть я, но в горле будто что-то застряло. И прежде чем я успела что-либо сделать, Мия потянулась к ванильному полумесяцу. Тут откуда ни возьмись появилась лапа, схватила Мию за воротник и утащила неизвестно куда.
— Теперь мне нужно делить ванную только с одной маленькой перепёлкой, — смеясь, сказала Флоранс. — Ну же, Лив, будь умничкой и отправляйся следом за сестрой.
— Нет, прошу тебя, не делай этого, — прошептала Лотти за моей спиной. — Ведь сейчас только сентябрь, ещё слишком рано для рождественского угощения, — она указала топором на зелёную дверь рядом с чуланом. — Здесь ты будешь в безопасности.
— Даже не думай об этом! — прошипела Флоранс и устремилась на своих коньках ко мне меня. Я рванула к зелёной двери, распахнула её, ввалилась внутрь и закрыла её за собой на замок, на долю секунды опередив Флоранс, ринувшуюся мне наперерез. Только сейчас мне стало ясно, что я всего лишь вижу сон, причём довольно нелепый. (Растолковать который, вообще-то, не составляло труда, вот только что, интересно, значили коньки на ногах у Флоранс? Что хотело этим сказать моё подсознание?) Но моё сердце всё равно забилось чаще от переполнявшего меня волнения.
Я несмело огляделась по сторонам. Сейчас я оказалась в другом коридоре, невероятно длинном, с бесконечными дверьми справа и слева. Дверь, через которую я сюда попала, была окрашена в ярко-зелёный цвет, с тёмной старомодной металлическая обивкой, щелью для писем из того же металла и элегантной медной ручкой в форме изогнутой ящерицы. Я решила вернуться обратно, потому что в этом сне Флоранс меня больше не пугала. Мне так хотелось показать ей, как хорошо я владею кунг-фу. Во сне, естественно, гораздо лучше, чем наяву. Но только я ухватилась за ручку-ящерицу, как почувствовала, что за моей спиной что-то происходит. Рядом отворилась ещё одна дверь и кто-то вышел в коридор. Это был Грейсон. Он стоял всего в нескольких шагах от меня, но, кажется, не замечал ничего вокруг. Грейсон осторожно прикрыл дверь, бормоча про себя что-то непонятное. Затем он глубоко вздохнул, снова открыл дверь и исчез. Я отпустила ручку-ящерицу и приблизилась к двери Грейсона. Она была как две капли воды похожа на покрытую белым лаком входную дверь дома Спенсеров, включая ступеньки и массивную каменную статую, которая была наполовину орлом, наполовину львом. Когда я подошла поближе, статуя зыркнула на меня, подняла львиную лапу и сказала на удивление тоненьким голоском: