– Хур-р-ра-а-а!!!
С разбега пробивают монголы потерявших осторожность орусутов копьями-чжидами, расстреливают из тугих составных луков! В одночасье урянхаи смяли ряды белых сотен, опрокинули, заставили спешно бежать назад, принялись преследовать их, истребляя в спину, покуда в бой не стали уже возвращаться конные лучники покоренных. Пока небольшими группами до десятка нукеров, но они тут же закружили хороводы, засыпая стрелами владимирских ратников! И если до того срезни их редко находили бреши в стене щитов русичей, то во время преследования ряды воев расстроились, и потери от обстрела степняков тут же возросли… Закричали, срывая голос, тысяцкие да сотники, заревели витые боевые рога, призывая мужей остановить атаку и отступать, на ходу смыкая щиты! Вступили в схватку лучники Владимирского княжества – пока что на равных с ворогом, ибо число вернувшихся конных стрелков все еще невелико…
Темник же, завидя поражение московского ополчения, позволил гвардейцам вдоволь покрошить улепетывающих топорщиков, после чего остановил атаку сына. Ибо таранить в лоб уже начавших отступать и выравнивать строй гридей, ощетинившихся рогатинами, было бессмысленно: прорыв линии копейщиков слишком дорого обошелся бы соплеменникам-тургаудам! Бреши в строю орусутов не столь велики и быстро затягиваются, сквозь них не проникнуть в тыл ко все еще многочисленным пешцам врага… Главное, что Кукуджу удалось остановить бегство покоренных и вернуть их в битву, а судьба сражения решалась ныне на правом крыле битвы, куда Субэдэй и поспешил направить последнюю тысячу тургаудов!
Между тем вступление в сечу многочисленного отряда тяжело бронированных монголов уже изменило ход боя! Ибо ханские гвардейцы, уступая батырам орусутов в лобовом таране из-за низости и меньшего веса своих скакунов, оказались неудобным, жестким соперником в ближнем бою. Используя оснащенные крюками копья-чжиды для стаскивания всадников с седел, они также наносят ими сильные колющие удары, а еще чаще стреляют из тугих составных луков в упор, целя в лица врагов! Свирепы и умелы тургауды с клинками, стремительно и сильно рубят они противников палашами чжурчженей и чуть искривленными степняцкими саблями!
Но ведь и русичи врагу ничем не уступают! Остановившись под напором свежих сил поганых, а после и попятившись назад, они каждую пядь земли отдают лишь после бешеной схватки! В темно-синих от гнева глазах владимирских, ростовских и суздальких ратников татары видят скорую смерть. И вскоре она действительно забирает гвардейцев с очередным уколом копья, сокрушающим тараном рухнувшей сверху булавы, лихим ударом клинка! Но и гриди падают на утоптанный, бурый от пролитой крови снег, под копыта верных жеребцов…
Воевода Еремей с горечью смотрит на кипящую по правую от него руку схватку, где в первых рядах сражается княжич Всеволод. Понимает мудрый воин, что с каждым мигом победа утекает из его рук… Когда же последняя тысяча тургаудов Субэдэя вступила в бой, воевода спешно отправил гонца к новгородцам с приказом уходить в детинец Переяславля, при этом поставив воев с самострелами в первый ряд и не дав себя окружить, отрезать от крепости…
Одновременно с тем направил Еремей гонца и к берендеям: отступайте, мол, переведите дух, а после помогите выйти из схватки левому крылу, а затем и центру, отогнав срезнями наседающих на русичей татар! Наконец приказал воевода отойти назад и конным гридям, стоящим в задних рядах, – все одно до них не дошел черед в сече, даже рогатины у большинства сохранились! Пусть и они дадут отдых жеребцам, да сами наберутся сил, когда же придет время, ударят навстречу ворогу, разгонятся, сойдутся с погаными в конной сшибке!
Внимательно посмотрел воевода на солнце – давно уже перевалило небесное светило через зенит, скоро опустится к краю земной тверди… Начнет смеркаться – и бой закончится, разойдутся сражающиеся. Главным образом потому, что станет невозможно стрелять, да и в сече своих от чужих в темноте не различишь!
Невольно закручинился Еремей: немного ведь не хватило ему для победы… Ежели было бы возможно где спрятать три тысячи конных гридей так, чтобы могли ударить они разом да всей силой, а не растянутой на сотни шагов колонной… Но негде было укрыть дружинников Всеволода Юрьевича, кроме как в крепости! Да и потом, в любом случае их удар был для врага внезапен – еще чуть-чуть, и опрокинули бы хорезмийцев! Кто же знал, что у поганых тяжелых всадников вдвое больше…