– Восьмой этаж, откуда там кот?! – озадачилась я.
– Ну, если есть летучие мышки, должны быть и летучие кошки? – предположил Колян.
Мурка коротким мявом выразила согласие и по сложному маршруту пуфик – диван – тумбочка – подоконник полезла к окну. Муж заботливо поддержал толстую кошку ладонью под свисающую с подоконника попу и свободной рукой отдернул занавеску.
За окном был вид на жилой район – море огней, стылая зимняя ночь.
В ночи кто-то не по сезону страстно мяукал.
– Да вон же он, вон! – вскричал Колян, проморгавшийся первым.
Левее нашего окна на невнятном выступе, выпирающем из близкой стены другого дома, сидел кот. Он ерзал, нервно подергивался, таращил глаза и орал что-то вроде «Посадку давай, я сказал!».
Выглядел кот ненормально возбужденным. Очень похоже было, что для рекламного фото на пакете с сомнительным кормом позировал именно он.
Всем своим видом и поведением этот кот информировал нас, что намерен сигануть через двухметровую пропасть сразу, как только мы откроем окно.
А может быть, еще до того.
Глаза у кота были выразительные и отчаянные, как у летчика Мимино. Задние лапы он напружинил, а передними настойчиво давал отмашку, показывая, куда нам отскочить, чтобы не быть зашибленными перелетным котом.
– Куда?! Сидеть! – заорала я, инстинктивно пригнувшись. – Коля, он сейчас прыгнет, сделай что-нибудь!
– Секундочку! – Колян скороговоркой пробормотал: – Нарекаю тебя Карлсоном! – заботливо перекрестил кота, егозящего на архитектурном излишестве, и объяснил мне: – А то фиг знает, что написать на могилке, если кот безымянный, – после чего с чувством честно исполненного долга вернулся на диван.
– Ты с ума сошел?! – возмутилась я.
– Мау! – ободряюще молвила котану за окном временно наша толстая кошка Виктория-Мурка.
Мол, прыгай, братан, у тебя все получится, стекло у нас в окне ни разу не бронебойное.
– Ты с ума сошла?! – гаркнула я.
Кот Чокнутый Карлсон, который и без штанишек с моторчиком, и без смирительной рубашки, попятился, чтобы взять разбег.
– Вы все с ума сошли?! – рявкнула я и с треском задернула штору.
– Мо? – растерянно и обиженно спросил дезориентированный забортный кот.
Я молча хлопнула по выключателю, и в комнате стало темно.
– Правильно, – одобрительно нашептал Колян с дивана. – С посадочными огнями любой дурак сможет, а вот так, в темноте и без приборов…
Я отмолчалась, опасаясь, что чокнутый кот полетит к нам на звук.
– А если что, мы завтра аккуратно соскребем его с асфальта совочком от кошачьего туалета, – шепнул еще Колян, наверное, желая меня подбодрить.
Кошка Виктория-Мурка тяжко вздохнула, бухнулась на пол и потопала к миске хрустеть не востребованными ранее сухарями. Я поняла, что толстая она из-за типично женской дурной привычки заедать стресс.
Примерно часом позже – мы уже укладывались спать – выяснилось, что у кисы полномасштабно скверные манеры. Она написала на ботинки сына и обрушила с вешалки куртку мужа!
Не иначе – обиделась, что мы не пустили к ней в гости перелетного котика.
Ботинки я тщательно вымыла, куртку подозрительно обнюхала, ощупала, вонючих мокрых мест не нашла, но все же вывесила ее на веревки за балконом – проветриваться.
Кошке я прочитала нотацию, пригрозила в случае продолжения гнусных выходок кормить ее одними сухарями для четвероногих психов, а за хорошее поведение пообещала прогулку во дворе.
Кажется, Мурка все поняла, и ночь прошла спокойно.
Утро добросовестно окрасило нежным светом стены древнего Кремля.
– Так, чего замерли? – досадливо спросил Колян. – Чего стоим как вкопанные?
– А он не того? Не провалится? – опасливо поинтересовалась я.
Ну, просто, вы понимаете, бронзовый круг под ногами так похож на крышку канализационного люка…
– Куда? В отрицательные числа? Это же ноль! Нулевой километр автомобильных дорог России! – нетерпеливо объяснил супруг. – Ключевое слово какое?
– России? – предположил сынище.
Он же у нас патриот.
– Ключевое слово – дороги! Отсюда вам открыты все пути! Можете идти на все четыре стороны! – Колян сумбурными жестами изобразил броуновское движение с отправной точкой на люке, пардон, нулевом километре. – Давайте уже, шагайте, я же вас снимаю!
– Уж послал так послал, – пробормотала я, послушно вытягивая носочек.
Мы с сыном попозировали, делая вид, будто куда-то целеустремленно шагаем. Сын даже ручкой помахал, и я не сразу поняла, что он это сделал не просто так, а с целью приветствия. Только когда потомок игриво пробасил: «О, здоро́во!» – я узнала в барышне, ковыляющей к метро «Охотный Ряд», нашу соседку-русалку.