Надежда дотронулась до кромки чашки изящным указательным пальчиком, обвела окружность. Взгляд теперь был виноватым.
– Я хотела узнать, у вас ли Марта?
– Что?!
Все, ноги окончательно перестали его держать. Он опустился на стул, с грохотом уложил на стол кулаки и глянул на нее больными глазами.
– Что вы несете, Надежда? Откуда, черт побери, вам известно, что Марта пропала?! Это уже за гранью, понимаете…
– Понимаю. Готова объясниться. – Она глотнула из чашки и произнесла блаженно: – Превосходный кофе… Дело в том, Артем Леонидович, что на наш отдел вышли сотрудники польской полиции. Они очень обеспокоены исчезновением вашей дочери. Поиски в стране не дали результатов. Анна немного приврала. Марты нет дома уже почти неделю.
– Неделю?! – ужаснулся Артем.
– Да… Ее ищут, но безрезультатно. И сотрудники местной полиции вдруг сочли, что это вы ее выкрали и вывезли из страны в обход желания девочки, ее матери и отчима.
– А потом разыграл здесь комедию с потрясением? – Он кивнул в сторону стационарного телефона, висевшего на стене, и скривил губы. – Как вам не стыдно!
– Стыдно, и даже очень, потому что комедию разыгрывали мы. Я и Анна. Она должна была позвонить именно в тот момент, когда я приду. А я – понаблюдать за вашей реакцией. А заодно осмотреться: нет ли в доме следов пребывания девочки-подростка. – Она маленькими глотками пила кофе и смотрела на него открытым, чистым взглядом. – Конечно, я не видела девочки, сколько ни наблюдала за домом. Но вот ёлка меня смутила. Вы так основательно готовитесь к празднику. Игрушки, мишура… Не для себя же одного!
– Представьте себе.
Он глянул в дверной проем. Откуда просматривался вход в пустую комнату, заваленную новогодними игрушками и гирляндами.
– Просто захотелось какого-то чуда, что ли. Подумал: ёлку наряжу, дождь прекратится, снег пойдет. Глупо, да?
– Чудес всем хочется. Их не хватает. Может, и выпадет снег. – Надежда обернулась на мокрое от дождя окно и покачала головой. – Хотя вряд ли. Прогнозы неутешительны.
– Так что за отдел? – прервал он ее лирические отступления. – Вы сказали, что на вас вышли сотрудники польской полиции. Где вы работаете?
– Я сотрудник Следственного комитета. Наш отдел занимается преступлениями против несовершеннолетних.
Он почувствовал, что бледнеет. Против его дочери, его девочки, которую он в последние два года видел только по Интернету, не может быть совершено ничего такого! Никаких мерзких преступлений! Он не позволит, он все сделает, он…
– С ней ведь все будет хорошо, так? – Артем поймал ее руку и сжал. – Вы мне обещаете?
Она промолчала, но руки не убрала.
– Ваша дочь не прилетала в страну ни одним рейсом. Не приехала ни на поезде, ни на автобусе. Все тщательно проверили.
– А почему вы думаете, что она должна была прилететь сюда – в Россию? Может, она…
– Не может! – жестко перебила его Надежда. – У нее застарелый конфликт с отчимом. Я общалась по телефону с соседями вашей жены и ее супруга. Они утверждают, что девочка неоднократно угрожала матери вернуться к отцу. Они слышали один из семейных скандалов.
– Понимают русский? – усомнился Артем.
– Скандалили по-польски. Я уточняла. Если с ней все в порядке, то она точно держит путь в нашу страну, к своему отцу. Под его защиту. Больше ей бежать некуда. Бабка по линии матери умерла. Но… Все возможные пути следования проверены. Она не пересекала границу. Даже автостопом.
Надежда поставила опустевшую чашку на стол, встала и заходила по кухне. Высокая, стройная, грациозная. Как он мог не рассмотреть? Почему она показалась ему злой и угрюмой? Может, потому что на тот момент такой и была?
– Когда умер ваш муж? – вдруг спросил он.
– Полтора года назад. Мы с вами поскандалили через неделю после того, как его похоронила. – Она вдруг поняла его с полуслова. – И я точно знаю, как тогда выглядела: злая, неприкаянная, страшная…
– А его бизнес? Почему вы работаете в Следственном комитете и не занимаетесь делами компании?
– Компанию унаследовал мой сын. Мне в ней делать нечего. Сейчас там конкурсный управляющий. Когда мальчишка подрастет, пусть сам решает, что с этим делать. А мне не надо. – Надежда неожиданно встала и остановила на нем тревожный взгляд. – Знаете, ваша Анна сегодня в разговоре упомянула имя мальчика. Януш Козловски… Коллеги из Польши мне ничего о нем не говорили. Скорее всего, не захотели вовлекать добропорядочную польскую семью в скандал, но… Но у меня тут возникла одна мысль, и я хотела бы ее проверить. Срочно. Вы со мной?
– Да. – Он живо вскочил на ноги. – А куда ехать, идти, бежать?