– Почему ты за мной вернулся?
– Потому что ты должна быть с нами, Зоя. А не сидеть в четырех стенах. И будем честными, если Царевич перепсихует, то с собаками он не справится. И тогда помочь сможешь только ты.
– Я даже сама одеться не смогу, – напомнила я и смутилась. – Какой от меня толк?
– Оденем без проблем. Обещаю даже не подсматривать, – ответил Святослав. – Давай, Зоя, шевелись! Без нас там люди пропадают!
Мы выехали меньше, чем через полчаса. И чем дальше от базы уходил наш снегоход, тем сильнее я чувствовала, что с Даней и собаками случилось что-то неладное.
Глава одиннадцатая
Даниил
– Кать, мы потерялись, – говорю я. – Теперь уже точно!
– Ничего подобного, Царевич! Не дрейфь! – возмущается подруга. – Мы идем по указателям! Еще пару километров, и будем на месте.
Мне нравится ее уверенность, она внушает некую надежду, но я-то знаю, что мы заблудились, и потому предлагаю:
– Шарапова, давай ты прокатишься вперед на своем вездеходе, и если там дальше есть лыжня и люди, то я возьму свои слова обратно.
– А если нет?
– Ты же сама говоришь, что все идет по плану!
– Иди ты, знаешь куда, Данька?
– Я никуда не пойду, Кать. Уже темнеет. Если за полчаса ты не доберешься до финиша, будем ночевать здесь.
– С ума сошел?
– Ничуть. Собаки устали. И я тоже.
Катька пусть неохотно, но с моим планом соглашается. Мы в очередной раз проверяем связь, которой в глухом карельском лесу конечно же нет (пора бы привыкнуть уже), засекаем время, и девушка уезжает.
Крепкий наст надежно держит нарты и упряжку, но стоит мне шагнуть на снег, как я проваливаюсь в него выше колена и оставляю идею осмотреть собак. По крайней мере до тех пор, пока Катя не вернется.
Сильвер беспокойно крутится на месте. Сегодня он снова шел лидером и с задачей справился на отлично. Но сейчас пес чувствует мою тревогу и невольно передает ее остальным. Лаки устало улеглась и тихо поскуливает. Джек смотрит на нее осуждающе. Белла и Роуз послушно стоят на своих местах, а Лондон растянулся на животе, устроил здоровую башку на передних лапах и смотрит на меня так жалостливо, что на глаза наворачиваются слезы. Да, малыш, я тоже хочу много вкусной еды и поспать! И только Чук и Гек, полностью оправдывая свои имена, с интересом исследуют новую местность, не забывая при этом метить территорию.
Я забираюсь обратно на нарты и смотрю на часы. Прошло всего десять минут, а кажется, что не менее часа. На темный хвойный лес опускаются сумерки.
– Если через пятнадцать минут Шарапова не вернется, будем устраиваться на ночлег, ребята, – говорю я собаками. – И если вернется, то тоже скорее всего будем. Пора признать, сладкие булки, мы заблудились!
Мохнатые сладкие булки смотрят на меня недоверчиво. То ли обиделись, то ли не верят. Я смеюсь и протягиваю руку, чтобы почесать Лондона. Джек смотрит на меня обиженно. А Сильвер тяжко вздыхает.
– Прости, друг! – кричу ему я. – Но мне до тебя сейчас не добраться!
Сильва в ответ хищно клацает зубами.
Я вслушиваюсь в тишину сонного замерзшего леса, надеясь уловить звук приближающегося снегохода и думаю о Зое. Утром, как только увидел сообщение, что она на базе, я сделал попытку прорваться к ней в комнату, но Шарапова не пустила, только приоткрыла дверь, разрешая лично убедиться, что с девушкой все в порядке. Зоя, измученная болью и непростой ночью, спала, и я не стал ее будить.
А сейчас мысли снова и снова возвращаются к ней. Я больше не позволю ей делать вид, что ничего не происходит. И уйти тоже не позволю. Я же вижу, ей так же плохо без меня, как и мне. И еще это фото… Слишком личное, слишком интимное, чтобы стать достоянием соцсетей. Но нас не спросили. Нас опять не спросили! И пусть я заведомо дал Гарику добро на любые фотографии, но это было уже слишком.
Становится холодно. Я поплотнее заворачиваюсь в спальник и до пояса натягиваю брезентовую накидку. Ветра почти нет, и из-за этого сумрачная тишина кажется зловещей. Я больше не боюсь мороза и снега. И скрипа деревьев, и треска сломанных веток тоже не боюсь. Зато я знаю, что такое предательство. И людей опасаюсь гораздо больше зверей.
Странно, но на отца я почему-то не злюсь. Он так далеко, что это не имеет никакого смысла. Но если он вздумает заявиться в “Медвежий угол” вместе с Никой, я не буду молчать.
И в Сочи я не вернусь. Не теперь. Темный карельский лес, таящий в себе тысячу опасностей, за пару месяцев стал для меня родным домом, а его обитатели – настоящей семьей. Той, которой у меня никогда не было.