Диана нахмурилась. Она взглянула на Антуана. О, она так хорошо знала это выражение лица, она называла его «слепым»: неподвижное, пустое…
— Принесите мне виски, — попросила она.
Она не смела задавать ему вопросы, поэтому отдавала приказы. Это успокаивало.
За весь вечер Люсиль и Антуан не сделали и шагу навстречу друг другу. Но где-то в полночь они оказались одни за целым столом: все отправились танцевать. Они сидели на противоположных концах, и он не мог подойти к ней. Он знал, что нагрубит, и боялся окончательно восстановить ее против себя. Он так страдал эти два дня, что чувствовал себя совершенно раздавленным. Он представлял ее в объятиях Шарля, видел, как она целует его, слышал слова, которые она говорила ему… ему. Он смертельно ревновал эту женщину. Антуан встал, обошел стол и сел рядом.
Она даже не посмотрела на него, и тогда, неожиданно для себя, он сломался. Он склонился к ней. Это невозможно, невозможно вынести. Неужели эта рассеянная незнакомка несколько дней тому назад лежала обнаженная на его постели, рядом с ним?
— Люсиль, что ты делаешь с нами?
— А ты? — ответила она. — Тебе приспичило, и вот я обязана все порвать в двадцать четыре часа. Это невозможно.
Она чувствовала, что полна отчаяния, но вместе с тем, и удивительного спокойствия, словно природа после смерча.
— Мне вовсе не приспичило, — возразил он обиженно. — Я ревную. И ничего не могу с собой поделать. Вся эта ложь невыносима, она убивает меня. Поверь мне. От одной мысли что… что… — Он задохнулся, провел рукой по лицу и спросил: — Скажи, после того как Шарль вернулся, ты… то есть вы… ну…
Люсиль резко повернулась к нему.
— Ты хочешь знать, спала ли я с ним? А как же! Ведь он подарил мне манто.
— Ты сама не знаешь, что говоришь, — пробормотал он.
— Да, не знаю. Но ты… ты же подумал это. Я прочла это у тебя на лице только что. Ненавижу тебя за это.
К столу подошла какая-то пара, и Антуан резко поднялся.
— Пойдем потанцуем, — сказал он, — нам надо поговорить.
— Нет, разве я сказала неправду?
— Может быть, чисто рефлекторно. Это со всеми может случиться.
— Не бывает вульгарных рефлексов, — сказала она и отвернулась от него.
«И она еще делает из меня виноватого, — подумал он. — Врет мне без конца, а я виноват». Его охватила такая злоба, что он схватил ее за руку и дернул с такой силой, что все оглянулись на них.
— Пошли танцевать.
Она вырывалась. От боли и негодования у нее выступили слезы.
— Я не хочу танцевать. — Антуан почувствовал, что стал пленником самого себя: он не мог отпустить ее и не в силах был заставить танцевать. В то же время ее слезы напугали его. Он подумал: «Я никогда не видел, как она плачет. Мне хотелось бы, чтобы она плакала ночью, прижавшись ко мне… а я бы успокаивал ее».
— Отпусти меня, — сказала она тихо.
Ситуация становилась нелепой. Конечно, он был сильнее и без труда поднял ее со стула. Она даже не улыбалась, слишком все было глупо и не похоже на шутку. Все смотрели на них. Она боялась его… она все еще любила его.
— Вот значит как выглядит вальс-сомнение, — раздался за спиной Антуана голос Шарля.
Антуан резко выпустил Люсиль и повернулся к Шарлю. Он собирался хорошенько врезать этому старому идиоту по морде и навсегда покинуть это общество. Но рядом с Шарлем стояла Диана. Невозмутимо улыбаясь, она с легким интересом наблюдала за сценой.
— Вы что, хотите заставить танцевать Люсиль силой?
— Да, — ответил Антуан, глядя ей в глаза. Сегодня же он покинет ее, покинет навсегда. От этой мысли ему стало очень спокойно. И все же ему было очень жаль ее. Уж она-то была тут совершенно ни при чем, он никогда не любил ее.
— Но, кажется, вы уже давно вышли из подросткового возраста.
Люсиль села за стол. Шарль склонился к ней и с улыбкой на жестком, напряженном лице спросил, что произошло. Люсиль тоже с улыбкой что-то ответила. Она могла сказать ему что угодно: у нее всегда была богатая фантазия. У этих людей вообще было неплохо с фантазией. Любой из них придумал бы, что угодно, лишь бы сохранить свои тайны. Любой, но только не он, Антуан. Поколебавшись несколько секунд, он как-то странно повернулся и быстро зашагал прочь.
14
За окном шел дождь. Она слушала, как тяжелые капли разбивались о тротуар. Мягкий, меланхоличный летний дождь. День уже пробивался сквозь занавески, оставляя яркие полосы на ковре. Она лежала в постели. Не в силах встать, не в силах спать дальше. Сердце надрывно колотилось, и она чувствовала, как оно содрогается там, внутри, отсылая яростными толчками кровь. Оно словно отбрасывало ее, и Люсиль чувствовала, как тяжелеют пальцы, как бешено бьется синяя жилка у левого виска, дрожит, словно пущенная стрела. Нет, она не могла успокоить глупое сердце. Вот уже два часа она боролась с ним, а под конец махнула на него рукой. Глупое, безнадежно глупое сердце. Они уехали из Пре-Кателан почти сразу после того, как исчез Антуан. Люсиль тогда оглянулась, отметила бледность Дианы и всеобщее оживление гостей по поводу скандала.