Он позвонил, затем подобрал с пола «Монд» и попытался читать. Бесполезно. Люсиль, наверное, сейчас неслась по дороге со всей скоростью. Правда, машина, которую он подарил ей на Рождество, была надежной… Он тогда позвонил одному из своих друзей из автомобильного еженедельника, чтобы узнать, какая марка надежнее и вообще лучше. Его интересовали спортивные модели. Он еще сказал тогда Люсиль, что купил первую подвернувшуюся под руку, заказал случайно… Она была очень довольна. Но если ему сейчас позвонят и скажут, что на обочине дороги обнаружен перевернутый спортивный автомобиль с телом женщины внутри, документы которой… Он встал. Кажется, он начинает сходить с ума.
Вошла Полин. В руках у нее был поднос с завтраком. Он улыбнулся.
— Какая сегодня погода?
— Немного пасмурно. Но пахнет весной, — ответила Полин.
Ей было шестьдесят лет, десять из которых она провела на службе у Шарля. Он хорошо знал ее: поэтические отступления были не в ее характере.
— Весна? — переспросил он машинально.
— Да, так сказала мадемуазель Люсиль. Она спустилась на кухню раньше меня, взяла апельсин и сказала, что должна ехать, потому что пахнет весной.
Она улыбалась. В те, первые, дни Шарль очень боялся, что она невзлюбит Люсиль и даже будет ее ненавидеть. Месяца два Полин приглядывалась к ней, а затем вынесла свой вердикт: «У Люсиль разум десятилетнего ребенка, месье тоже недалеко от нее ушел, поэтому он не в состоянии заботиться о ней и тем более оградить от житейских неурядиц. А посему этим должна заниматься она, Полин, больше некому». С завидной энергией она принялась командовать, указывая Люсиль, когда нужно отдыхать, когда есть, а когда не пить. Кажется, это забавляло Люсиль, и она охотно подчинялась. Это было одной из его маленьких домашних тайн. Она волновала Шарля и одновременно радовала.
— Так она взяла только апельсин?
— Да, и попросила меня передать вам, чтобы вы вдохнули полной грудью, когда выйдете из дома. Потому что пахнет весной.
Полин произнесла эти слова спокойно, без всякой интонации. Понимала ли она, что Шарль выклянчивал у нее послание от Люсиль? Иногда она избегала его взгляда. И тогда ему казалось, что она осуждает не его связь с Люсиль, а ту страсть, которую он питал к ней. Болезненную, ненасытную, о которой, конечно, никто даже не догадывался, кроме нее. И Полин в своем снисходительном, материнском отношении к Люсиль, никак не могла понять его чувств. Да, конечно, она жалела бы его, если бы он влюбился не в эту «милую девушку», как Полин называла Люсиль, а в какую-нибудь «злую женщину». Она и не подозревала, что первое могло быть во сто крат хуже.
3
Клер Сантре жила в роскошной квартире, сохранившейся еще с того времени, когда был жив бедняга Сантре. Правда, в интерьере уже не стало былого блеска. Это было заметно по множеству мелочей: мебели стало меньше, голубые занавески не раз перекрашивались, а приходящая прислуга имела рассеянный вид и часто путалась, не в силах запомнить, какие из пяти дверей гостиной куда вели. И тем не менее это была одна из лучших квартир на авеню Монтень, а приемы, которые устраивала Клер, считались очень изысканными. Клер была высокой худощавой блондинкой, которая с тем же успехом могла быть и брюнеткой. Ей было чуть более пятидесяти, но выглядела она значительно моложе. Она весело говорила о любви с видом женщины, которую это больше не интересует, но которая сохранила приятные воспоминания. Женщины любили ее, а мужчины, добродушно посмеиваясь, приударяли за ней. Клер входила в ту славную небольшую когорту пятидесятилетних дам, которые не только умудрялись хорошо жить и оставаться в моде, но и сами иногда задавали тон. На званых обедах Клер всегда присутствовали пара американцев и пара венесуэльцев. Она заранее предупреждала гостей, что эти люди ничем не интересны, просто она состоит с ними в деловых отношениях. И они обедали у нее, сидя рядом с какой-нибудь знаменитостью. Они с трудом следили за нитью разговора, путаясь в недоговоренностях, непонятных шутках и двусмысленностях. Была надежда, что по возвращении к себе в какой-нибудь Каракас, они с восторгом расскажут об этом обеде. Но именно благодаря им Клер обладала эксклюзивным правом па ввоз во Францию венесуэльских тканей или наоборот, а что касалось виски, то у нее на столе его всегда было в изобилии. Надо сказать, что Клер была очень ловка и говорила о ком-нибудь плохо лишь в исключительных случаях, когда это было необходимо, чтобы не показаться смешной.
Десять лет Шарль Блассан-Линьер был завсегдатаем обедов Клер. Он охотно одалживал ей деньги и никогда не напоминал о долге. Он был богат, красив, говорил мало, но по делу и время от времени брал себе в любовницы одну из протеже Клер. Обычно их отношения длились год, иногда два. В августе он вывозил их в Италию. Когда они жаловались на летнюю жару, он отправлял их в Сен-Тропез, а если одолевала зимняя усталость — в Межев. Обычно все заканчивалось очень красивым подарком, который, словно колокол, возвещал о разрыве, и месяцев шесть спустя, Клер начинала вновь пристраивать его. Но вот уже два года, как этот спокойный, очень практичный человек выпал из-под ее влияния. Он просто влюбился в Люсиль, а Люсиль не за что было зацепить. Она была веселой, вежливой, иногда остроумной, но никогда не рассказывала ни о себе, ни о Шарле, ни о его планах. До встречи с Шарлем она работала в одной скромной газетенке, которая называла себя левой, чтобы меньше платить сотрудникам. Собственно, на этом вся левизна и кончалась. Работу она оставила, и никто не знал, чем она занималась целыми днями. Если у нее и был любовник, то не из круга Клер. Последняя не раз подсылала к ней своих «мушкетеров», но безрезультатно. Истощив свою фантазию, она предложила Люсиль авантюру в бальзаковском стиле: из тех, что так часто практикуют парижанки. Это приключение обещало Люсиль норковое манто и чек от Шарля примерно на ту же сумму.