– Посмотри на себя. Сидишь на таблетках, разваливаешься на части. Да ты уже закончился и как актёр, и как муж. Признайся себе в этом! Ты больше не можешь ни довести меня до удовольствия, ни просто сделать мою жизнь лучше. Мне не нужна твоя помощь! Навязчивая забота! Мне нужен огонь, понимаешь? Свобода и огонь. В глазах, в животе, в сердце. То, что я почувствовала с тобой пять лет назад. То, что я почувствовала с Ярославом! Он напомнил мне прежние времена. А у тебя всё потухло даже в кровати. И знаешь, что? Я могу справится без тебя.
– Да ты избалованная тварь!
– Только не говори, что не принял с самого начала это. Как ты щеголял передо мной, павлинился. А что в итоге? В итоге ты отработанный материал, всё! Закончился твой век! Тебе осталось совсем немного. При таком подходе твоя карьера закончится раньше, чем мы разведёмся. Ты сам уже видишь, что тебя уважают только за былые заслуги. В отличие от Ярослава! Он – твоя лучшая версия твоих же лучших лет нашей совместной жизни! А ты пресный. Тимур, ты пресытился всем, и просто живешь по инерции. Думал о том, как мне непросто вести подобную жизнь? Я старалась! Ты знаешь, я не верю, но видит Бог, я действительно старалась. Мне до сих пор было сложно бороться с самой собой. С чувствами, с благодарностью тебе за сделанное. Но ты, Тимур, превратился в того, кто осуждает меня. Присоединился к массе, вылезающей из всех щелей, чтобы научить жизни. Ты перестал быть моим человеком. Посмотри, что ты наделал! – указала девушка на лежащего в крови мужчину, всё ещё плача сквозь слёзы.
– Замолчи! Я всё делал для тебя, для нашего комфорта. Ты поменяла тепло, уют, спокойствие на него!
– Да! Потому что это то, что мне надо! Мне не нужен ты. Твои деньги. Твоя любовь и забота. Не нужны. Ты мне не нужен, – кричала Полина. – И знаешь, что? Он не первый, с кем я тебе изменила! Удавись!
Но больше она ничего сказать не успела. Сначала Тимур хотел просто расставить руки пошире, чтобы всё же вздохнуть. Грудь продолжала выталкивать поступающий воздух раньше времени. Но вместо этого левая рука наотмашь поразила Полину внешней стороной кисти прямо по щеке. Раздался шлепок. А затем глухой стук и недовольное мычание дёрнувшегося Ярослава.
Полина лежала на черно-белой плитке туалета, с трусами на коленях и приподнятым платьем, с огромными от удивления глазами. Она потрогала щёку, не веря в то, что только что произошло. Ярослав попытался приподняться, но Тимур подошёл и стукнул его ещё раз, и тот осел. Зато теперь наступила тишина. И как-то вдруг сразу отпустило. Мужчина смог нормально вздохнуть.
– Да, ты потрясающая. Ты великолепная. С тобой все обычные моменты жизни превращаются в фейерверк, всё вокруг искрится! И твои глаза: они раздевают до самой души. Ты способна видеть меня совершенно голым. Это одновременно восхищает и пугает. Я не могу обуздать такую невероятную энергию. Она меня топит. Ты неконтролируема. Ты дикая. Хочется и спрятаться от тебя, и убежать, и раствориться, и поглотить, Полин. Но меня не хватает. Прошу. Оглянись – это всё, что я делаю, я делаю для тебя и нашего будущего. Будущих детей. Ты их не хочешь, я знаю, но ведь когда-то мы придём к этому. Поэтому прошу: ответь на мои попытки исправить нашу жизнь.
Тимур хотел присесть и коснуться Полины. Но та отползла от его порыва подальше.
– Не смей. Не трогай меня, тварь.
Он сам не ожидал от себя того, что произошло, стоя посреди укрытого в броню кафеля и плитки помещения. Тимур оглядывал тех, с кем недавно играл в одной пьесе, желая продолжить вечер с удовольствием, а видел поверженные пороки. И от этого накатила тошнота. Нет. Он не мог быть таким. Он никак не мог ударить женщину, свою жену. Так сильно избить другого, потеряв над собой контроль. Зажав рот, Тимур выбежал из туалета в коридор, виляя по его изгибам. На пути ему встречались взволнованные люди, но он несся мимо них, вытаращив глаза.
Залетев в гримёрку, Тимур захлопнул дверь с такой силой, что она отскочила от косяка и вновь приоткрылась. Он же взял сумку с пола, скинул в неё одним махом все лежащие на столе вещи, накинул пальто и выбежал вон. За ближайшим поворотом располагался запасной выход. Тимур с разбега влетел в дверь, вынеся её, и припустился в ночь, укрываемый редким осеним снегопадом, посыпавшим землю крупными хлопьями снежинок.
Осенняя погода добивала своим характером: позавчерашний дождь, оставшийся на улице лужами, застыл в ледяной корке на деревьях, карнизах и, что самое важное, на асфальте; морозец, сковавший воздух, при каждом вдохе пробирался в самые бронхи, выходя обратно густым облачком; снег медленно опускался на не до конца опавшую листву, создавая впечатление, что его время пока не наступило. Приходилось постоянно бороться с катком под ногами, каким-то чудом удерживая равновесие в самых неожиданных позах. Ещё и руки мёрзли, а в карманах им места не находилось – слишком незаменимыми они оказались в процессе эквилибристики на ночном катке.