Но вдруг ноги мне больше не подчиняются. Огонь распространяется по нервным окончаниям, меня ослепляет пронзительная вспышка боли. Я падаю, сворачиваясь калачиком на снегу. И не могу перестать трястись. Моя спина изгибается дугой, тело сопротивляется болезненным ощущениям, пронзающим его насквозь. Медленное и быстрое тик, тик, тик, тик, тик заполняет мои уши. После этого все, что я слышу — скрип и хруст сапог, медленно приближающихся по снегу. А потом перед глазами все чернеет.
39 глава
Пожалуйста, перезвоните позднее
Люк
Мама плачет, не переставая. Она плачет, не переставая, и я мать вашу не могу нормально думать.
— Это нечестно. У меня была мысль позвонить Аманде Сент-Френч и спросить, какого черта она творит, почему после стольких лет все еще таит на тебя злобу. Полиция сняла с тебя все обвинения. Она не имела права.
Я никогда не видел ее такой возбужденной.
— Успокойся, ладно. Это я виноват. Стоило рассказать Эвери раньше.
Мама трясет головой, не давая мне закончить фразу. Она бросает тарелку, которую мыла, в раковину, расплескивая воду и мыльную пену.
— Не смей говорить, что это твоя вина, Люк. Ты не виноват. Ты не сделал ничего плохого.
Я закрываю лицо руками и делаю глубокий вдох.
— Ага. Конечно. Мама Эвери — прокурор. Она запрограммирована верить, что человек виновен, несмотря ни на что. Даже если бы я прошел тест на полиграфе, она бы все равно считала, что я вру.
Мама поворачивается ко мне, кладя одну руку на бедро. Выражение ее лица незабываемо: она явно в шоке. Даже одиннадцать лет спустя она не может справиться с этим. Как и я.
— Ты должен пойти за ней, малыш. Она знает не всю историю. Мне нестерпима мысль о том, что она плохо о тебе думает.
— Я не могу изменить этого, мама. Даже если я скажу ей правду, поверит ли она? Она может быть как ее мама.
— Ты действительно считаешь, что эта бедная девочка похожа на свою мать?
Если рассматривать все под таким углом, то, конечно же, нет. Нет. Нет. Сто процентов нет. У Аманды и Эвери нет ничего общего.
— Ей просто нужно время. И я дам ей его.
— Время — это последнее, что ей нужно, Люк!
— А последнее, что нужно мне, — чтобы ты так кричала на меня.
Она прислоняется к стойке, плечи поникли. И снова плачет.
— Ради всех святых. Прости, малыш. Просто я… Я твоя мама. Я хочу защитить тебя, а сейчас ничего не способна сделать для этого.
Я подхожу ближе и обнимаю ее. В растерянности, она дрожит в моих руках, не замечая, как Эмма входит на кухню. Сестра застывает на месте, с горящими после уличного холода щеками в наглухо застегнутой куртке.
— Что происходит?
Мама вздрагивает и тыльной стороной руки утирает слезы.
— Ничего, милая. У Люка с Эвери произошло небольшое недоразумение, и я пытаюсь уговорить его пойти ее искать.
Эмма приближается ко мне и, хлопнув по руке, заявляет:
— Ты умудрился накосячить с первой же девушкой, которую привел в дом после той сучки? Да что с тобой?
— Знаю. Я мудак. — Не хотелось бы ей говорить, что произошло на самом деле. Эмма терпеть не может вспоминать ту историю, как и я.
Она хмуро смотрит на меня, бросая свою сумку на кухонный стол.
— Тогда тебе лучше всё исправить, и побыстрее. Мне нравится Эвери. И мама права. Тебе нужно найти ее.
Когда женщины семейства Рид наседают на тебя, это невозможно просто игнорировать.
— Ладно, ладно… Я съезжу в старый дом Брэндона. Наверное, она там.
Эмма качает головой.
— Вряд ли. Я только что проезжала мимо, по пути из больницы, и рядом с домом все оцеплено полицейскими. Обыск или что-то в этом роде. Пришлось объезжать через Бликер.
Мама обеспокоенно кладет руку на грудь.
— Куда она могла поехать? У нее же нет друзей поблизости. — Я недовольно смотрю на нее. Да, это так, но не стоит вот так прямо заявлять об этом..
— Может, она поехала в свой старый родительский дом? — спрашивает Эмма.
Такая вероятность близка к нулю.
— Сомневаюсь. Она ненавидит тот дом.
— Просто позвони туда. Ты не можешь знать наверняка, так ведь?
Мама подает мне телефонную трубку — нужный номер есть в сохраненных. Недавно я искал там дневник Макса Бреслина, и она набирала пару раз на домашний. Сотовый там берет не везде, так это был лучший способ связи.