— Не забыла ли ты об ирландце, с которым сама меня сводила?
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, похоже, ты не клялась этому парню в вечной любви, так?
— Нет.
— Тогда это неважно. Между вами ничего нет.
— Думаю, Ноа с тобой в этом не согласится. — И я реально так думаю. Он милый. Добрый. Сочувствующий. И я представляла себя с другим парнем почти каждый раз, когда мы были вместе. Как это меня характеризует?
— Ты должна поговорить с ним. Он поймет. — Морган садится на край кровати, и я замечаю, что ее руки дрожат. Я хочу помочь ей, вместо этого она сидит тут и пытается наладить мою жизнь. — Потому что ты же знаешь, Эвери? Знаешь, что Люк к тебе чувствует?
Я просто моргаю, не уверенная в том, как реагировать. Я не была готова к этим словам.
— Ну Эвери. Не может быть…
Мой мобильный начинает звонить, и она не успевает сказать мне, чего не может быть, хотя я и сама знаю, и от этого внутри все переворачивается. Нельзя игнорировать это вечно. Я не могу убежать и спрятаться абсолютно от всего в своей жизни. Я достаю телефон из сумки, и поеживаюсь, когда вижу имя Ноа. У него уши горят, наверное.
— Это он? — Вот уж не знаю, кого имеет в виду Морган, но я думаю, она быстро делает вывод по моему лицу. — Просто скажи ему, — говорит она. — Он поймет, вот увидишь.
Я делаю глубокий вдох, чтобы собраться с силами. Нечестно давать ему надежду на то, что между нами может что-то быть.
— Привет, Ноа. Извини, я…
— Это правда?
Меня съедает чувство вины как застигнутого на месте преступника.
— Что правда? — спрашиваю я осторожно.
— Твой отец — серийный убийца?
Сердце уходит в пятки.
— Эвери, твой отец и, правда, убил кучу народу в Вайоминге? Тебя зовут… на самом деле тебя зовут Айрис?
Кровь непрерывно стучит в ушах. Я не в состоянии сделать вдох.
— Что? — Телефон гудит в моей руке, оповещая об смс.
— Посмотри на картинку, я переслал, — говорит Ноа. — Посмотри и скажи, что это дурацкая шутка.
Я опускаю взгляд на экран, открывая сообщение, и мой мир разбивается вдребезги. Это я. Настоящая я. Айрис Бреслин.
Старая фотка, копия из выпускного альбома, наклеена на плакате, и на ней аккуратным курсивом выведено мое настоящее имя.
В верхней части плаката надпись: «Внимание, среди вас дочь Вайомингского Потрошителя. Отродье убийцы в Колумбии»
СэмО’БрэйдиДжефферсонКайлАдамБрайт СэмО’БрэйдиДжефф…
Я роняю телефон. Морган приближается, поднимает его, что-то произносит в трубку, похлопывает по плечу и обращается ко мне, все происходит как в тумане. Я не могу… Я не могу…
— Кто-то знает, — бормочу я.
Реальность внезапно обрушивается на меня: слишком громко, ярко, обескураживающе. Морган говорит что-то в трубку.
— …стоило подумать лучше, мудак. Нет, она не хочет с тобой говорить. Просто… Просто дай ей время. — Она вешает трубку, на лице отражается беспокойство. — Мне так жаль, Эвери. Клянусь, я никому не говорила.
— Знаю. Знаю. Думаю… Мне нужно… — Понятия не имею, что мне нужно. Понятия не имею, что мне делать.
Moрган спешит к сумке, которую принесла домой из больницы и ищет свой телефон. — О, боже, Эв. Я получила ту же картинку. Похоже, какие-то люди раздавали листовки.
Люди раздавали листовки? Люди раздавали листовки. Они делали так еще в школе, пока учителя не запретили, но ущерб уже был нанесен. И теперь это происходит здесь. Я поднимаюсь на ноги и, шатаясь, несусь через комнату, чтобы наклониться к мусорному ведру Морган, успев до того, как меня выворачивает наизнанку. Требуется много времени, чтобы спазмы в животе прошли.
— Я узнаю, кто эти суки — и уничтожу их, — ворчит Морган, и водит рукой по моей спине вверх и вниз. — Держись, хорошо? Мы разберемся. Мелисса, эй, где эти люди? — Я оглядываюсь, чтобы понять, к кому она обращается, и понимаю, что это телефон.
Со стоном я раскачиваюсь на пятках. Морган, кивая головой, надевает обувь. Это конфликт вряд ли пойдет на пользу ее отношениям с администрацией после недавнего отсутствия.
— Морган, не устраивай сцен.
— Самое время, чтобы кто-то закатил чертову сцену. Это не твоя вина. Они не имеют права делать это с тобой, Эвери. Прошло пять лет. — Она выбегает из квартиры и оставляет меня, наклонившуюся над мусорным ведром, дрожащей настолько, что я едва могу стоять вертикально. Мой телефон начинает звонить, стоило ей уйти, но я игнорирую его. Морган возвращается двадцать минут спустя, яростно размахивая руками. Она слишком разъярена, чтобы говорить. В конце концов, ее гнев стихает.