- Иду! - крикнул ему боярин. - Скажу, чтоб тебе сюда подняли, - обратился он к дозорному.
- Благодарствую, - кивнул Горшеня.
Демьян стал спускаться на дно оврага. Стан, еще совсем недавно суетившийся растревоженным муравейником, теперь умиротворенно сидел у костров, часто работая ложками. И только люди Олексича, нетерпеливо поглядывали наверх, не притрагиваясь к котлу. Устыдившись, боярин ускорил шаг.
[1] - Симеоновская летопись датирует событие 1283 г., ряд современных ученых (например, В.А.Кучкин) на основе сопоставления источников отодвигают датировку к 1287-1290 гг. Автор придерживается 1288 г.
[2] - Вой - воин-дружинник.
[3] - Окаем - горизонт.
[4] - Отрок - младший дружинник.
[5] - Городня - заполненный землей или камнями сруб для крепостных стен.
[6] - Тать - разбойник, вор.
[7] - Магометанин - мусульманин.
[8] - Выход - дань.
2.
Ночь спускалась в овраг, окутывая сонный лагерь плотным кольцом сумрака. Демьян лежал на охапке жесткого хвороста, лениво поворачивая то один, то другой бок к яркому пламени костра. Ему не спалось, он с завистью смотрел на своих ратных, дружно храпевших вокруг. «Нужно заснуть, завтра тяжелый день», - тщетно уговаривал он себя.
Тишину разорвал гневный рокочущий бас Святослава Липовецкого:
- Что значит - зачем напал?! Да, ты видел, сколько там добра!? Это ж все наше! Наше!
Демьян с любопытством вскинул голову. У большого княжеского костра разгорался ожесточенный спор. Высокий, широкоплечий Святослав нависал над тщедушным, похожим на взъерошенного воробышка Олегом Рыльским. Маленький князь возражал слегка по-бабьи высоким пронзительным голоском:
- Наше - не наше, какая разница! Теперь что и было наше - все их стало. Чего добился?
- Можно подумать, не напал бы я, так все б по-другому было, один конец - прочь бежать, - Святослав нервно передернул плечами. - Для Ахмата - мы как кость в горле, мешаем ему хозяином в Курской земле стать. Пока он жив - не будет нам покоя.
- Что ж ты на баскака руку хочешь поднять? Беду на нас накличешь, - возмутился Олег. - Нельзя со степью раздор иметь, силы не те, чтобы нос драть.
- Да, вот ты нос не драл, в ножки падал, то к Ногаю, то к царю Телебуге, а конец-то тот же, - в голосе Липовецкого князя звучало злорадство.
- Рано конец мне отмеряешь, я еще поживу, а в ножки к царю не один я падал, вдвоем просить ездили. Али забыл?! - Олега разрывала ярость. - Ведь все почти уладить удалось. Царь послов дал, людей наших из слобод вывели, как и хотели. Ахмат зол был, да не препятствовал, супротив самого царя идти не хотел. А тут ты со своим разбоем ночным, мало тебе показалось! Ахмат к Ногаю сбежал, напраслину на меня возвел, а в чем я виноват? Меня в ту ночь даже рядом не было. Разбойничал ты, а ответ держать мне!
- И я не виноват, что Ахмат тебя приплел, - уже мягче ответил Святослав, и ворчливо добавил, - возы добром нагрузил, еле тащатся, того и гляди татары догонят. Налегке от погони уходить надо.
- Налегке!? - еще больше закипал Олег, - А как к царю с пустыми руками являться? Ты вот, что для Телебуги везешь, или опять выгоду свою моим серебром добывать станешь?
Святослав вдруг расхохотался.
- Вези сам свое серебро. Я к твоему царю на поклон больше не собираюсь. Расходов много, а толку мало.
- Как не собираешься? - опешил Олег.
- А так, не собираюсь, и все тут, - Липовецкий князь явно забавлялся растерянностью рыльского сородника.
- И куда же ты тогда скачешь?
- В лесах Вороножских до весны пережду, а там посмотрим.
- В Вороножских лесах... у рязанцев? - Олег пытался, но не мог скрыть удивления. - Думаешь, рязанские князья обрадуются, что ты по их заставам прячешься?
- Пока они про незваных гостей прознают, так мы уж в обратный путь выедем, - самодовольно усмехнулся Святослав.
До Олега видать стало доходить, что в скором времени он может остаться посреди враждебной степи со своей дружиной без крепких липовецких воев. Его тон из враждебного сразу же стал дружелюбным:
- Послушай, Святослав Андреич, мы ж почти сваты, нам следует вместе держаться. С голоду помрете в тех диких лесах, а Телебуга нас приветливо примет, перезимуем.
- От приветов ордынских шея гудит, как бы без головы не остаться. Не уговаривай, я все решил.
- Как знаешь, - махнул рукой Рыльский князь, жалея уже о том, что проявил слабость и пытался уговорить упрямца. Князья разошлись каждый в свою сторону.
Олег направился к семье. Его жена и дети, измученные дорогой, устало расположились у костерка поменьше. Вповалку друг на дружке спали рыльские княжичи семнадцати и пятнадцати лет от роду. Рядом сидела княгиня, красивая статная женщина со смуглым лицом, выдававшим в ней половецкую кровь. Она с нескрываемой ненавистью смотрела в след удаляющемуся Святославу. Было понятно, что во всех бедах мужа, княгиня винила только взбалмошного Липовецкого князя.