3.
Затемно тронуться дальше не удалось, замешкались при сборах, хотелось поесть горячего перед дальней дорогой. Когда последние сани вытолкали из оврага, небо из черного стало серым, а на востоке тонкой розовой полосой уже занимался рассвет.
- Ехать надо, чего ждем? - Святослав Липовецкий нетерпеливо вертел в руках повод.
- Надо, так поезжай, - раздраженно буркнул Олег. - У нас все равно теперь дороги разные, а мне дозорных дождаться нужно.
- Вон они скачут! - крикнул кто-то из воев.
Все поворотились на запад. Из темноты уходящей ночи во весь опор мчались всадники, на ходу, что-то выкрикивая.
- Беда... беда! - наконец долетели слова.
- Татары, - понеслось по дружинам.
Дозорные долетели до противоположного края балки, один из них приставил руку ко рту и громко закричал:
- Скачут по следу, большой отряд!
- Больше нашего? - спросил один из сотников.
- Раза в два.
По лицам побежала тревога.
- Возы бросайте! - гаркнул Святослав.
Рыльский князь заметался, глядя то на горизонт, то на свое добро. Он уже поднял руку, чтобы отдать какой-то приказ, и тут в ноги ему упала княгиня:
- Нельзя возы бросать! Чего мы у царя с пустыми руками добьемся? Княженье потеряем, изгоями станем! Детям, что передашь? Лучше здесь в степи смерть принять, чем в унижении жить!
Хотя красавица стояла на коленях в просительной позе, тон ее был требовательным и властным.
Олег растерялся еще больше, краем глаза он видел ухмылку на губах Святослава. И тут из рыльской дружины выступил высокий, крепкий муж лет тридцати пяти, с обветренным огрубевшим лицом и тяжелым медвежьим взглядом. Демьян знал его - это был Радим, воргольский сотник Олега, угрюмый и неразговорчивый, но отчаянной храбрости ратник.
- Я останусь прикрывать, трогайте, - уверенным голосом заявил он.
Или Демьяну показалось, или и вправду на красивое лицо рылькой княгини легла тень. Олег же, напротив, приободрился и с вызовом крикнул Святославу:
- А ваши? Кто прикрывать останется?!
Теперь уже Липовецкий князь беспокойно повел очами по своей дружине. Установилась тишина.
- Люди на горе! - взвизгнула молоденькая княжна. Демьян заметил, каким ужасом полон ее взгляд. На вершине мелового холма в утренних сумерках действительно чудилось какое-то движение.
- Я останусь, - неожиданно для себя самого крикнул Олексич. Все обернулись на него.
- Зачем?! - вырвался стон из груди у князя Александра, потом он кинулся к брату. - Мы ольговские останемся, а вы ступайте.
- И Робши довольно, - жестко отрезал брат. - Мне люди нужны. По коням!
Александр подбежал к Демьяну, глаза его заливали слезы, которые он и не пытался вытирать:
- Зачем, зачем ты это сделал? - все повторял он.
- Ну, надо же тебя женить, - пошутил, ворочая пересохшими губами, Демьян, потом наклонился к самому уху князя. - Семью мою береги.
- Сберегу, как сумею, - Александр обнял друга и, не оглядываясь, побежал к коню.
И тут Демьян впервые посмотрел на своих людей, ведь он не только сам оставался умирать, он оставлял на смерть и двадцать воев.
- Простите, кому-то ж надо было, - только и смог он выдавить из себя.
- Все у Бога будем, ремесло у нас такое, за то, Олексич, не переживай, - сказал за всех десятник Первуша.
- Горшенька, Нижата, живо с князем, - приказал Демьян самым молодым отрокам.
Горшеня-меньшой встрепенулся.
- Как с князем? Я тоже помирать хочу! - горячо запротестовал он.
- Мы тоже, хотим, - вторил ему Нижата, но не так уверенно.
- А мы помирать не собираемся, мы биться будем, - одернул сына Горшеня,- а вы за князем вслед, они уж отъехали.
- Я тоже останусь, - заканючил Горшенька у Демьяна, не обращая внимания на отца.
- С князем, я сказал! - гаркнул боярин, вложив в голос всю мощь на которую был способен.
Горшенька обиженно шмыгнул носом, но больше проситься не стал. Они с Нижатой поехали прочь, беспрестанно оглядываясь.
Горшеня старший благодарно улыбнулся Демьяну.
Оставшиеся стали готовиться к сече.
Радим
4.
У воргольского сотника на десять человек было больше, чем у Демьяна. Он перекинулся несколькими словами со своими воями и подъехал к ольговским.
- У этого края оборону займем, - показал Радим на истоптанный копытами склон оврага, - снизу им не с руки наскакивать будет.
Голос сотника был покровительственным и немного высокомерным.
«Распоряжается, будто главный», - раздраженно подумал Демьян, нахмурив брови.
- Воев за теми кустами поставить следует, - указал он на заросли терновника. - Лошадей от стрел убережем, и сразу, может, не разберут, что нас мало.
Радим удивленно приподнял бровь, взгляд его сразу стал мягче: