Буян в очередной раз махнул кулаком, тяжелый серебряный перстень, щедрый княжеский подарок, задел Демьяну щеку, из рассеченной раны хлынула кровь.
- Батюшка, ну, пожалуйста, ну, Христа ради! - уже рыдала, не стесняясь людей Агаша.
- Отстань! - рявкнул воевода, не оборачиваясь к дочери.
Филька, увидев кровь соперника, усилил напор, еще, еще и... Демьян резко пригнулся почти к самой земле и откуда-то снизу нанес один единственный удар в челюсть. Буян покачнулся, зачерпнул руками воздух и рухнул на истоптанный снег.
- Убил! - ахнула какая-то баба. Липовецкие рванули к дружку, стали его легонько трясти и растирать снегом, Филька тихо застонал.
- Живой! - пробежало по толпе.
- Уйми своего бугая. Всех воев мне помял, - досадливо бросил Святослав.
- Так он никогда первым не начинает, - весело отозвался Александр, гордо задирая нос.
Пришедшего в себя Буяна под руки увели в княжеский терем. Демьян неспешно с достоинством одевался, наслаждаясь минутной славой.
- Что ж сразу не ударил? - подмигнул ему воевода.
- Народ позабавить хотел.
- Кто научил-то так?
- Отец.
Демьян искал глазами в толпе Агашу.
- Не ищи, домой я ее отослал, - сразу понял все Федор. - Забывай, легче будет, и кулаки об дураков чесать не придется.Это уж я сам решу - забывать али нет.
- Как знаешь, - пожал плечами воевода.
- Робша, пойдем, - ревниво встал промеж них Александр.отправились в свою сторону, липовецкие - в свою. И только местные остались, громко обсуждать поединок.
Проня потихоньку сунул Демьяну в руку что-то мягкое:
- Твоя передала, кровь остановить.
Беленькую, вышитую мелкими цветочками ширинку [1] Олексич бережно спрятал за пазуху, привычно утерев кровь рукавом. «Опять подарок, а я даже и отдариться не могу!»
- Пронька, а кто у нас гребни резать может? Для Зарянки моей кто гребень смастерил?
- Кажись, Митяй...Поспрошаю.
- Поспрошай.
- Воровать-то будем?
- Будем, - уверенно махнул головой Демьян. - Я свою бабу никому отдавать не собираюсь.
И хотя Агафья была вовсе и не бабой, и уж тем более не его, возбужденному дракой, парню все казалось теперь простым и достижимым. Над головой простиралось по-весеннему синее небо, под ногами мялся не такой уж и грязный снег, а грудь грел расшитый платочек.
[1] - Ширинка - здесь носовой платок.
2.
По левому берегу Вороножа с западной стороны, еще очень далеко, так, что и зоркому вою едва хватало сил рассмотреть, от окаема отделилась россыпь дрожащих точек. Выстроившись в цепь вдоль реки, они медленно приближались к заставе. Но опытные вороножские дозорные сразу приметили чужаков, засуетились, послали к воеводе. И вот уже сам Федор Евсеевич вглядывается в степь. Да это десяток всадников, и они едут к заставе! Городецкие дружинники заняли положенные места, готовясь к бою. Где десять, там может быть и целое войско. Воронож привык ждать беды с левого края. Куряне тоже залезли на забороло.
- Кто ж такие? - Святослав Липовецкий, нахмурив брови, встал рядом с воеводой.
- Поглядим, - спокойно ответил Федор, оправляя наручи.
При приближении всадников оказалось всего пятеро, у каждого по две лошади - та, на которой ехали, и на смену. Незнакомые люди легкой рысцой объезжали степной кустарник и одиночные деревья, ненадолго исчезали в оврагах и снова появлялись. Уже можно было различить сверкавшие на зимнем солнышке шишаки. «Русичи!» - понеслось вдоль прясла.
- Наши! - закричал один из липовецких воев. - Степка Карась ведет!
- Наконец-то! - Святослав, хлопнув себя кулаком в грудь, весело подмигнул стоявшему позади Александру.
Ольговский князь в отличие от брата не спешил выражать бурную радость.
Всадники подъехали к краю берега. Тот, в котором признали Степку, спрыгнул с коня и пошел проверять прочность льда, простукивая перед собой каблуком.
- Эй, Карась! - зашумели с городни. - Не бойся, рыбы не тонут!
Вой не услышал шутку, время от времени озираясь на сруб, он продолжал осторожно двигаться вперед. Перейдя реку, Степан дал спутникам добро, и побрел назад за своими лошадьми. Остальные, спешившись, под уздцы повели коней на лед.
Воевода махнул, чтобы отворяли ворота.
- Мы из Липовца, князь наш у вас? - приблизившись к городне, крикнул Карась.
- Здесь я! - сам отозвался Святослав. - Въезжайте!
Он почти бегом бросился спускаться.
Только вблизи стало заметно, как измучены гонцы: осунувшиеся серые лица, синева под глазами.
- Ну, что там? - Святослав нетерпеливо тряхнул худощавого Степана за плечи. - Ушли поганые?
- Ушли, - махнул головой гонец, - все ушли.