Выбрать главу

- Грады целы? Липовец, Ольгов? - князь замер.

- Целы, Бог сохранил, - выпалил Степан.

Святослав облегченно выдохнул.

- Села пожгли, все вкруг пусто стоворили, а в грады не полезли. Да и в селах полон невелик взяли, народ уж ушлый, разбежался.

- Хорошо! - ликовал Липовецкий правитель.

- Только вот..., - Карась замялся.

- Что не ладно? - сразу понял князь.Ахмат приказал в назидание тринадцать бояр казнить... Восемь рыльских и наших пятеро. Кого в степи нагнали... это тех, что за вами вслед пробирались, кого из градов с семьями потребовали выдать.

- Кого? - хрипло спросил Святослав.

- Якова Тюрю, Фому Третьяка, Пашеню и тысяцких двух.

- Каких тысяцких? - подлетел Александр. - Моего тоже?!

- Липовецкого и Ольговского обоих поганые велели с семьями выдать, а то на приступ пойдут, так и выдали, чтоб грады не губили.

Александр покрутил головой в поисках Демьяна, но того поблизости не было.

- А с вашим-то совсем худо все вышло, - понизив голос, прошептал Карась. - Ваш Олекса сказал, сам выйду, а семью выводить не позволю. А ольговцы напуганные, экая силища к стенам подступилась, на двор к тысяцкому повалили, чтобы силком вывести. А дружина за него встала. Ну, и сеча началась прямо у хоромов... Много очень посадских побили, взять никак не могли, пока сети не притащили, да с клетей на них не покидали, спутали да вывели. А посадские над своими рыдали, обозлились, добро Олексы разграбили, под чистую все вынесли. И хоромы хотели спалить, да побоялись, что и другие дворы займутся... Так вот! - Степан развел руками. - Зло большое на тысяцкого своего затаили, хоть на покойника и грешно обиду держать. Как бы его сынка, как воротится, тоже не порешили. Уж шумели об том на торгу.

- Пусть попробуют! - мрачно произнес Александр, сжимая кулаки. - Как Демьяну-то сказать? Может ты? - поворотился он к брату.

- Твой боярин, сам и говори, - буркнул Святослав. - Взрослеть уж пора.

Жить чужими заботами Липовецкий князь не хотел.

- Собираться пошли, завтра поутру выехать нужно. Успеем собраться?

- Успеем, чего тут собираться-то, - поддакнул, крутившийся рядом Буян. Потирая ушибленную челюсть, Филька, как мог, пытался показать сожаление и сочувствие, но злая радость просвечивала, как нагота сквозь худые одежды.

Вдоль прясла к толпе со своими десятниками шел Демьян. Он то ускорял шаг, то как-то странно медлил.

Александр нервно сглотнул.

- Ты боярину моему еще раз все порасскажи, как оно там приключилось, - переложил молодой князь горькую весть на гонца, поспешно отступая в тень.

Агафья стояла у слюдяного оконца. Солнце заволокли плотные тучи, от этого прежде веселые плиточки, уныло передавали тусклый уличный свет. В горнице царил полумрак. Тоненький пальчик суетливо ковырял мох в щели бревенчатой стены. Девушка ждала, ждала, сама не зная чего, тоска прочной веревкой обвивала плечи. «Гонцы приехали... домой собираются... Теперь он уедет, уедет! Все...»

В комнату с шумом вломился воевода.

- Уже слыхала?! Поняла, непутевая, от какой беды тебя отец уберег? Отца-то чутье никогда не подводило!

- От какой беды? - обмерла Агаша.

- Не знаешь? - Федор пристально посмотрел на дочь. - Не знаешь... Нет у него отца больше, повесили тысяцкого с другими боярами за грехи князей их. Повесили, да потом над телами поглумились. Головы и руки отсекли, да по весям в назидание возили, чтобы народ видел, что с непокорными бывает. Вот только показывать некому, куряне разбежались. Пусто. Так останки мучеников тех собакам скормили. Поняла?

У Агафьи сделался вид, словно ее окатили ушатом ледяной воды. Федор продолжал давить словом:

- А сестер его в полон увели, мать от горя умом тронулась. Добро разграбили. Хорош жених! Так его еще и местные за отцом вслед на небо отправить хотят. Ждут, когда приедет, ножи точат. Вот как их семейку в граде родном любят! Туда ты замуж хотела? Руки мне целуй, что не отдал, беда стороной обошла.

- Как он? - еле слышно прошептала девушка.

- Худо, - признался Федор, но тут же поспешил добавить. - Переживет, не он первый. Мы Ивашку потеряли, тоже жить не хотелось, а время прошло...

- Мне к нему надо! - рванула к двери Агафья.

- Куда?!щ Никуда тебе не надо, - отец преградил дорогу, хватая ее за руку.

- Мне надо! Надо! Худо ему! - вырывалась Агафья.

- Не надо тебе туда, то не наше горе. Он тебе никто! - Федор попытался обнять дочь. - Ну, подумай, что я матушке твоей скажу, как пред Богом отвечать стану, ежели тебя на погибель отдам. Да дело ведь не только в бедности его, я ведь Демьянку и без порток готов был в семью принять. Но ему на закат нужно, домой... А что его ждет там? Да он сам теперь тебя с собой не возьмет, он тебе, как и я зла, не желает. Забудь.