Повисла тишина. Оба сидели, погрузив взгляды в беззаботное пламя.
- Ты, Демьянка, бросай своих непутевых князей, переходи ко мне, - неожиданно добавил Айдар. - Видел, у меня много русичей служит, никого не обижаю.
- Не могу, где князь, там и я, не по чести бросать, - ответил Демьян.
- Знал, что так скажешь, а долга у тебя предо мной нет. Видишь все это? - Айдар обвел рукой богатую походную юрту, и погладил, лежавший рядом, позолоченный шлем. - Все это благодаря тебе.
Демьян непонимающе моргнул.
Айдар понизил голос.
- Я ведь сын наложницы, рабыни. Мать булгарка. Отец ее толи купил, толи в полоне выбрал. Привечал, подарки дарил. Меня родила, а вскоре померла. Да тут про сына рабыни все и позабыли, законные сыновья есть. А таких, как я у него много по степи бегает. Темир до женской красоты охоч. Меня нянька - рабыня из под Чернигова воспитала. От того я по вашему баю.
- А я все думал, откуда ты речь нашу так хорошо знаешь, - подивился Демьян.
- Да, вот теперь земляков няньки в дружину набрал. Время пришло воином становиться, а у меня ни коня, ни доспеха нет. Сижу плачу, а к отцу пойти попросить не могу. Он мимо проходит, так даже взгляд на меня не кидает, вроде, как и нет меня. Нянька и подсказала: «Ты к бабке, матери господина, сходи. Может, пожалует». Я набрался храбрости и пошел. Она меня приняла очень холодно, разглядывала да все молчала. Потом сказала: «Ступай». Я и побрел, слезами давиться. А наутро к юрте старый нукер привел хорошего коня, а на седле броня приторочена и сабля. «Госпожа велела передать, что ты на сына ее похож», - и ушел. И решил я в бою себя показать, чтобы отец заметил храбрость мою. Лез везде, в самую гущу. Так ты на меня и набрел. А как привезли меня израненного, Темиру стали наперебой рассказывать, как его нукер против угров отбивался. А он и спросил: «А кто этот благословенный Тенгри [4] отец, что дал жизнь такому доблестному нукеру?» «Ты, господин». Вот тогда он меня и приметил. Теперь сам видишь. По-другому все.
Побратимы снова замолчали.
- А княжна тебе и вправду приглянулась, - вдруг подмигнул Айдар Демьяну.
- Опять ты за свое, - надулся Олексич, - мала еще, чтобы такому переростку как я нравиться, да и невеста она князя моего. Мне чужого не надобно.
- А что ж злишься? - хмыкнул побратим.
- Ничего я не злюсь, спать уж пора.
[1] - Куманы - половцы.
[2] - Тула-Бука - настоящее имя ордынского хана, Телебуга - русское прозвище.
[3] - Полон - пленные.
[4] - Тенгри - божество Вечного Синего Неба.
Глава II. Белая дорога
Глава II. Белая дорога.
1.
Простились на рассвете. Ногайцы развернули коней, возвращаясь на запад, русичи поскакали на восток.
Достигнув вершины одного из меловых холмов (которые, куряне громко называли горами), отряды ольговцев и воргольцев решили расстаться, у каждого теперь белая дорога была своей.
- Может с нами? - предложил Радим. - Заплутаете в лесах Вороножских, как царь в Карпатах.
- Нет, своих поищем, не пропадем, - уверенно сказал Демьян.
- Спасибо, - с неожиданной сердечностью в голосе произнес воргольский сотник.
- За что? - не понял Олексич.
- Что живы пока, даст Бог увидимся.
Они обнялись на прощанье. Дальше ольговцы пробирались сквозь снежную степь в одиночестве.
На третий день пути заметно потеплело, снег размяк и стал липнуть к копытам. Небо заволокла серая дымка, порывами налетал сырой южный ветер.
- Вот и метель идет, когда уж не надобно, - уныло посмотрел на полдень Горшеня. - Что ж ты, матушка, запаздываешь? Три дня тебя звали, аукали, а ты не торопилась, прихорашивалась, видать.
Вьюга как будто услышала насмешку и, обидевшись, поспешила вступить в свои права. Робкие снежинки сменились густыми хлопьями тяжелого мокрого снега. Он щедро обсыпал сгорбленные фигуры, набивался в бороды, залеплял глаза. Вскоре степные дали исчезли, одинокий отряд окружила плотная белая пелена.
- Место поукромней надо сыскать, переждать, пока стихнет, - Демьян беспокойно вертел головой, пытаясь угадать, где восток. Возникла угроза сбиться с пути.
- Да разве ж его найдешь поукромней в круговерти этой! - перекрикивая вьюгу, откликнулся Первуша.
- Восход, восход надо определить, ехать куда! - пробасил Горшеня, стряхивая с бороды рой навязчивых снежинок. - На восход пробираться до оврага али холма, где укрыться можно, а так заплутаем, потом назад воротиться трудно будет!
- Да как узнать, где он твой восход?! Ни земли, ни неба не видно! - Первуша прикрыл ладонью лицо. - И так уж заблудились. Ехать надо, куда глаза глядят, до первого лесочка или овражка, а там метель стихнет, так и разбираться станем, где там восход, а где закат.