Беременность Аришей проходила легко. Ей не хотелось есть мел и камушки. У неё не было зверского аппетита и утренней тошноты. Когда внутри появилась приятная теплота, тяжесть и ребёнок зашевелился, Вадим загулял. Он и не скрывал своих отношений с Ксенией. Она звонила ему ночью – он одевался и пропадал на сутки или двое. С Ксенией Вадима связывали годы, проведённые в институте. Одно время они даже жили вместе, потом расстались, но когда Нина забеременела, женщина сняла квартиру рядом с их домом и стала звонить по ночам. Они часами разговаривали. Потом Ксюша пришла в гости, и они с Вадимом долго стояли на балконе, курили, смеялись и что-то обсуждали. Потом она попросила помочь ей что-то передвинуть. Потом Вадим стал исчезать, а когда возвращался, запирался у себя в комнате.
– Может быть, мне уйти? – спросила однажды Нина.
– Как хочешь, – ответил Вадим.
Когда Нина переселилась к подруге, была зима с чёрными мокрыми дорогами, влажностью и снегом для лепки. Да… Как вы думаете, зачем человеку дана ревность? Ведь как мудро сказал Хакагурэ: «В этом изменчивом мире нельзя быть уверенным даже в настоящем». И последовательность событий нашей жизни существуют совсем не в той обывательской логике, к коей мы хотим себя отнести или причастить. Один день бытия человека знаменует собой целую жизнь. Влюблённый думает, просыпаясь на следующее утро, что он любим, и всё будет по-прежнему, но новый день – это новые правила игры, которые необходимо почувствовать, расшифровать её коды и соотнести со своей судьбой. На это потребуется вся ваша «самурайская» бдительность, и, минуя морок, вы будете постигать её красоту. Розы в вазе, подаренные любимым, рано или поздно завянут, но высыхая, они приобретут другое качество. В любви нас привлекает только удовольствие, но оно имеет обязательную обратную сторону, и редким пловцам удаётся доплыть до берега, где отстранённость и внутренний огонь переплавляет её лицо и изнанку.
Нина ревновала, но если бы она попыталась исследовать это чувство, то увидела бы, какие у него мощные корни, и как глубоко они входят в почву с другим именем. Как же мы хотим себя обезопасить! Как хотим удержать в руках и не отпустить нечто живое! Мы строим замки, и прячемся в них в погоне за устойчивостью и неизменностью, и не замечаем, что устойчивость и неизменность имеет лик смерти.
Снег падал слой за слоем, очищая воздух, делая землю всё мягче. Он падал на лица, на фонарные столбы, на опустевшие платформы, на спины покрикивающих электричек.
Человек не может жить без любви. И душа его, двигаясь в верном направлении, отбрасывает всё, что мешает. А мешает порой так много и так утончённо-изысканно. Не прошло и месяца, как позвонил Вадим и попросил вернуться. И Нина вернулась.
Разве можем мы выменять муки на правильный сон или питание? Нет, конечно, кому-то суждено родиться на птицефабрике с точным распорядком. А кому-то познать счастье и боль в равных или разных соотношениях.
– Вчера ко мне в мастерскую зашла Диана, и, представляете, я не выдержал, опять написал её портрет! На столе стояли гладиолусы божественного цвета, спасибо вам за них! Она сидела на стуле, такая величественная, красивая… И я не выдержал, опять создал шедевр, вот, посмотрите.
Художник развернул большой горизонтальный холст к свету. Картина была переполнена знанием и нежностью. Она была написана чрезвычайно смело, и одновременно в ней виделась такая точность!
– Эта женщина вдохновляет меня! И всегда вдохновляла. О! Это имя – Диана! – художник обвёл гостей взглядом, ожидая их восхищения, он словно говорил: «Восторгайтесь! Будьте же людьми!» – У кого-нибудь из вас есть такая жена? – он засмеялся.– Ну, таких женщин надо заслужить!
Вадим не понимал, что с ним происходит. Всё раздражало его в Нине. Как она ходит, как одевается, как стоит, как говорит, как дышит. Его родовой процесс был замещён непрерывной ненавистью к жене. Он хотел отвлечься, но не мог. Всё, что ему когда-то казалось милым и чем он восхищался, спустя время приводило его в бешенство. Не помогала ни работа, ни музыка, ни кино, ни голод, ни сытость, ни друзья, ни враги. Куда-то испарился флёр влюблённости и уважение, а было время… Он боролся с собой, как мог, пока однажды ему не позвонила Ксения: