— Вы тоже не хотите, чтобы я остался на Украине, верно?
Иванов сделал глубокую затяжку и выдохнул. В окно Скорпион видел промышленные зоны и жилые дома. Они ехали по шоссе к аэропорту.
— Я хочу кое-что сказать вам. Сочтите это профессиональной любезностью, — заговорил Иванов. Казалось, это давалось ему нелегко.
— Я слушаю.
— Вам следует знать, кто вас предал. Как, по-вашему, кто сообщил СБУ, где вы находитесь?
— Помощник Кожановского Славо. Хотя мы постоянно меняли телефоны, номер последнего он мог узнать, и они отследили его перемещения.
— Вы говорите о шестерке. Главный вопрос — кто им руководил?
— Гаврилов из СВР.
Иванов покачал головой и выдохнул дым.
— Гаврилов уже в Москве.
«Тот факт, что Иванов здесь, означает, что именно он отдал приказ об отзыве Гаврилова, — подумал Скорпион. — И того, возможно, как раз в эту минуту пытают на Лубянке. СВР играла с огнем, и теперь Кремль останавливал ее».
Скорпион взглянул на Иванова, сидевшего совершенно спокойно. Он собирался что-то сказать Скорпиону, а тот вовсе не был уверен, что хочет услышать это.
— Ладно, Шахматист. Я знаю, вы хотите что-то сообщить мне. Возможно, именно поэтому вы и прибыли в Киев. Что ж, давайте. Кто меня предал?
Иванов улыбнулся. Это был тонкий знак того, что ему нравится эта их умственная игра и что он оценил сообразительность Скорпиона.
— Это киевский центр ЦРУ. Кто-то из ваших. Кто-то в Конторе очень не любит вас.
Скорпион молчал. Ему хотелось послать Иванова подальше, но тут могло скрываться слишком много смысла. Еще недавно, когда он ждал смерти, он понял, что в игре участвует кто-то еще. Он не хотел в это верить, но у него было ощущение, что это правда. Но почему? Ведь если русские хотели победы Давыденко, то американцы никак не могли этого хотеть. Что же, черт возьми, происходит?
— Вы могли бы сообщить мне неофициальные сведения, — сказал Скорпион.
— Если бы я думал, что это поможет, сообщил бы, — улыбнулся Иванов. — Но это может привести вас в Москву. Не приезжайте в Россию, Скорпион. После всех усилий по вашему спасению мне ни в коем случае не хотелось бы быть вынужденным убить вас.
— Я не настолько беспечен по отношению к себе. А что может ждать Кожановского и Ирину в случае победы Давыденко?
— Они поднимут много шума, а когда он стихнет, их арестуют. Не из-за Черкесова. Найдут какой-нибудь другой повод. Например, коррупцию. В этой стране очень много коррупции.
— В отличие от России?
— Или Америки? — улыбнулся Иванов, показав зубы. Они улыбнулись вместе.
— А Россия управляет Украиной? — спросил Скорпион.
— Есть люди, которые считают, что Украина это часть России, и что в один прекрасный день они вернут ее себе. Я слышал это от людей на самом высоком уровне.
— Однако вы против СВР в этом вопросе.
— Я против их тактики, но не обязательно против их цели.
Иванов смотрел в окно на поток машин по шоссе М3 и дальше, на здания и заснеженные просторы за ними.
— Возможно, лучше, если она будет отдельной страной. Посмотрите на ее историю. Это трагическая страна.
Скорпион думал об Алене, Бабьем Яре, Олене из трейлера-ресторана и миллионах умерших от голода во время голодомора. Он думал о Горобце с его черноповязочниками и о том, что настанет с их приходом к власти.
— Да, это так, — сказал он, глядя вверх.
На дорожном знаке впереди было написано «Аэропорт Бориспиль 6 км».
Его привели в зал ожидания частного аэропорта. Он был пуст, если не считать бутылок минеральной воды «Свалява» на стойке и нескольких пластиковых стульев. Все в зале, даже стулья, было белым. В нем не было ничего индивидуального. Люди здесь только ждали, их жизни протекали не здесь.
Еще не дойдя до середины зала, Скорпион обнаружил две скрытые видеокамеры. «Они обо всем позаботились», — подумал он. Кроме камер, за дверьми стояло с полдюжины агентов ФСБ и СБУ в штатском, а также милиционеры. До его рейса на Франкфурт оставалось меньше получаса.
Скорпион попросился в туалет. По дороге он вытащил из кармана у сопровождающего его агента ФСБ сотовый телефон. Попросив его подождать за дверью и убедившись, что все кабины пусты, он позвонил в клуб «Динамо» и попросил к телефону Могиленко.
— Пошел ты, — ответили ему. — Что тебе надо от Могиленко?
— Я француз, — сказал Скорпион.
Через показавшуюся долгой минуту трубку взял Могиленко.
— Это ты, сволочь?! Или я должен звать тебя Килбейном? Я знал, что ты не француз, — сказал он.