— Война лучше?
— Не знаю, — ответила она, глядя в сторону. — Он еще не избран, а смотрите, что он творит. Я вижу, что моя страна совершает самоубийство.
— Скверно, — подтвердил Скорпион.
Ирина пила чай и слушала стук колес.
— Что мы будем делать, приехав в Днепропетровск? — спросила она.
— Я полагаю, у вас есть кто-то свой в штабе Черкесова.
Она кивнула.
— Но вы так и не рассказали мне ничего о себе.
— А что касается вас? Вы замужем?
— Уже нет. Он был старше. Как мой отец.
— Что же случилось?
— Ему было нужно лишь изящное обрамление. А я выросла из этой роли, переросла его. Я — не игрушка, ни для кого… — сказала она, отбрасывая волосы. — А ваш отец? Каким он был? — спросила она.
— Я едва знал его. Мы были вместе всего около недели. Потом он умер. Мне было четыре года, — ответил он, сам удивившись, что говорит ей правду. То ли она так подействовала на него, то ли интимность обстановки в купе: один верхний ночник, темнота за окном, движение поезда, отделенного от всего внешнего мира. А может, его здравый смысл говорил ему, что правдивый рассказ не имеет значения, ибо она все равно не поверит ему.
— А ваша мать?
— Она к тому времени уже умерла. Они были разведены.
— Кто же растил вас?
Скорпион вспомнил Аравию. Жаркие дни, звездные ночи и шейха Заида, самого близкого отцу человека из всех, кого он когда-нибудь знал. Он вспомнил бедуинское племя мутайр, спасшее его от разбойников сааров и приютившее, и то, как это его странное детство «арабского Гекльберри Финна» привело его в Тегеранский университет, поскольку шейх Заид не доверял иранцам и говорил, что он должен изучить фарси. Шейх Заид раньше других понял, кем ему предстоит стать, и за Тегеранским университетом последовали Сорбонна в Париже, Гарвардский университет, отряд «Дельта» Объединенного командования специальных операций (ОКСО) и, неизбежно, ЦРУ, которое в итоге неким образом привело его в стужу украинской зимы.
— Это долгая история, — сказал Скорпион.
— До Днепропетровска четыреста километров, — возразила она, сложив руки на груди.
Скорпион взглянул на часы. Был второй час ночи, поезд прибудет в Днепропетровск через пять часов.
— Нам нужно поспать, — он начал стягивать футболку.
Ее глаза расширились, когда она увидела его мускулистый торс и шрамы на руках и ребрах.
— Откуда это у вас?
— Я спотыкался, — ответил он, укладываясь на узкую полку и прикрывая глаза рукой, чтобы заслониться от верхнего света. Он слышал шорох снимаемых ею одежд и не мог отвлечься от мыслей о ней. Она выключила свет, и он услышал, что она легла. Он открыл глаза — в темноте виден был только огонек ее сигареты. Какое-то время оба молчали.
— Кем бы вы ни были, я рада, что вы на нашей стороне, — сказала наконец Ирина. Было похоже, что она повернулась на бок, обратившись в его сторону. Странно говорить такое в темноте. Он почти чувствовал тепло ее тела, идущее к нему через узкий промежуток между полками, и оно возбуждало его.
— Я ни на чьей стороне, — сказал он. — Просто наши интересы совпали.
— Господи, как вы холодны.
— Нет, — ответил он, чуть погодя.
— Тогда что?
— Я порядочен. По крайней мере, настолько, насколько может быть порядочен человек, который зарабатывает на жизнь ложью.
— Что может случиться, когда мы приедем в Днепропетровск?
— Кто-то может умереть.
Прошло несколько минут.
— Вы не такой, как я ожидала. Майкл?.. — прошептала она.
Ответа не было, Скорпион уснул.
15
Днепропетровск,
Украина
Поезд въезжал в Днепропетровск, но сквозь окно, покрытое толстым слоем инея, город не был виден. Когда они вышли из вагона, желтоватый смог скрывал горизонт. После тепла в вагоне мороз на улице обжег их.
«Это от дыма заводских труб, — объясняла Ирина, пока они тащили свой багаж к зданию вокзала, выдыхая клубы пара в ледяной воздух. — Днепропетровск — большой промышленный город».
При виде трех милиционеров, стоящих у входа в вокзал, у Скорпиона сжался желудок. Рядом стояло человек шесть с нарукавными повязками, похожих на тех, что они видели на Центральном вокзале в Киеве. На этих повязках был желтый крест с двумя поперечинами в верхней части и косой поперечиной в нижней части, где должны были быть прибиты ноги распятого Христа. Это придавало им вид членов религиозного ордена. Они раздавали листовки, не давая проходить тем, кто не хотел их брать. Милиция не проявляла интереса к их действиям.