Навстречу, к Киеву двигалась длинная колонна армейских грузовиков с солдатами, перемежающихся с ракетными пусковыми установками на трейлерах.
26
Белая Церковь,
Украина
Гроб стоял перед алтарем. Горели свечи, пахло ладаном, но, кроме ковылявшей к ним по проходу между скамьями хромой женщины с простым лицом, никого из провожающих в последний путь в церкви не было. Церковь стояла возле парка, ее золоченые шпили были покрыты снегом. На холодном ветру поскрипывали раскачивающиеся ветки деревьев. Церковь они нашли по записке, приклеенной скотчем к двери квартиры Алениной матери.
— Ласкаво просимо. Вы родственники? — спросила по-украински женщина, представившаяся как пани Шульгаска. Ирина перевела вопрос Скорпиону.
— Мы друзья ее дочери Алены, — ответила Ирина.
— Она, слава Богу, приезжает? — спросила пани Шульгаска.
— Мы не знаем, — сказала Ирина, глянув искоса на Скорпиона. — Вряд ли.
— Хотите взглянуть на покойницу?
Скорпион кивнул. Он подошел, чтобы открыть гроб. Лицо женщины было белым, как гипс. Смерть сделала его скорбным. Если Алена и унаследовала от нее какие-то из своих прелестей, Скорпион не смог этого разглядеть. Он вернулся к скамье, на которой сидели Ирина и пани Шульгаска.
— Печально, что никто не пришел, — сказала пани Шульгаска. — Большинство ее друзей умерли или уехали.
— Отчего она умерла? — спросила Ирина.
— От рака груди. Это было ужасно. Я ее соседка. Я делала все, что могла, чтобы помочь ей, — сказала пани Шульгаска, сжимая и разжимая руки на коленях. — Я не понимаю, почему Алена не приехала, это так странно. Про сына мы, конечно, понимаем…
— У нее был сын? — спросила Ирина.
— Да, Степан. Он на несколько лет старше Алены, — сказала пани Шульгаска, глядя на гроб.
— Я не знала, что у Алены есть брат.
— Они не говорили о нем. Он в ликарни, — она понизила голос. — В больнице имени Ивана Павлова.
— Это Павловка, психиатрическая больница в Киеве. Самые тяжелые случаи, — объяснила Ирина Скорпиону.
— А что было странного в поведении Алены? — спросил Скорпион. Ирина перевела вопрос.
— Четыре ночи назад она позвонила мне. Я сказала ей, что она должна приехать. Доктор сказал, что ее маты долго не протянет. Ей следовало сразу же приехать домой.
— А что она ответила? — спросила Ирина.
— Она говорила странные вещи. Что она не уверена, что сможет приехать. Просила меня не оставлять ее маты одну, обещала прислать денег.
— Что же случилось?
— Я говорила ей, что она должна приехать, сказать матери «до побачення». «Это же твоя маты», — говорила я ей. Мы обе плакали. И тогда она сказала еще более странную вещь.
— Что именно?
— Что она не сможет приехать из-за Степана. Это все, что она сказала. Но это бессмыслица, — сказала пани Шульгаска, глядя на Ирину и Скорпиона. — Степан в Павловке.
Скорпион соображал. Четыре ночи назад это была ночь накануне исчезновения Алены и отъезда Пятова в Днепропетровск. Что в отношении ее брата могло быть таким важным, что не позволило ей приехать к умирающей матери?
— Вы знали Степана? — спросил Скорпион через Ирину.
— Так. Господи помоги! — пани Шульгаска перекрестилась. — Странный был парень. Такой странный!
— Чем?
— Он очень странно смотрел. Даже когда был маленьким. Глаза его были мертвыми. Как будто он умер или вы умерли.
— А еще?
— Он любил убивать животных. А убитых он обычно сжигал. Он вообще любил играть с огнем. А однажды, когда я пришла с работы, я нашла в снегу перед домом сгоревшие останки кошки. Я боялась, что он сожжет дом. Другие дети боялись его. Люди, увидев его, обычно отворачивались и плевались. Они называли его «дьявольским отродьем», — пани Шульгаска снова перекрестилась. — Наконец, однажды я, слава Богу, вернулась домой раньше обычного. Я почувствовала запах дыма из их квартиры. Я вбежала и увидела, что Степан привязал Алену к кровати и поджег. Свою сестру!
— Что было потом?
— Приехала милиция. Ольга Владимиривна, маты Алены, ничего не могла поделать. Степана отправили в больницу. И вот, что странно…
— Что именно?
— Алена ненавидела брата. Ненавидела и боялась. Она не хотела иметь с ним никаких дел. Так почему же, когда ее маты умирала и изо всех сил старалась продержаться до приезда дочери, та не приехала, потому что нужно было помочь Степану? Это невозможно понять.