– А-а-а… Что за фильм?
– Мультик, мам. Утром обычно показывают мультики.
Ощущаю, как сердце болезненно сжимается, реагируя на ложь. Совесть все-таки у меня есть, но не могу же я ей рассказать всю правду. Она точно психанет. Будет переживать. И папа тоже. А я больше не хочу доставлять неприятности. Никому. Достаточно! Я уже в состоянии решать свои проблемы сама.
– Понятно. Как квартира? Нормальная? Женькина подружка хорошо вас приняла?
Ну да… Я сказала, что мы едем к девочке. Снова ложь. Просто по-другому меня бы не отпустили.
– Да. Конечно. Все хорошо, мам. Не переживай.
– Как я могу не переживать?
– Легко. Просто возьми и не переживай. Ладно, я позже позвоню. Хорошо? Папе привет.
– Да. И тебе от него.
– Ну пока.
– Пока.
Выдыхаю, опуская телефон, и тут же чувствую как он снова звонит. Ну кто там еще? «Саня». Вот с братом я еще не готова болтать, он раскусит меня в два счета, потому что мы слишком похожи. Большинство приемчиков я переняла у него. Сначала нужно действительно найти жилье, а потом уже можно будет ответить, чтобы точно не к чему было подкопаться.
– Все нормально? – спрашивает Женя, когда я возвращаюсь за столик.
– Да.
– Ксю, может ты все-таки подумаешь? Мальчики обещали, что больше такого не повторится, – она заправляет за уши черные пряди, которые буквально режут глаза.
Все еще никак не привыкну, что она больше не яркая рыженькая дерзкая девчонка, а черноволосая роковая красотка, полюбившая широкие стрелки и бордовую помаду.
Женька обожает эксперименты с внешностью. Это ее способ привлечь внимание, хотя я еще не видела, чтобы у нее были с этим проблемы хоть раз. Скорее всего, дело в том, что ей попросту никто не может запретить творить это все. Бабуля, которая ее вырастила, скончалась полтора года назад, тогда-то Женю и понесло.
Цветные волосы, сумасшедшие стрижки. Пирсинг в пупке. Появились татушки на предплечье, бедре и шее. Она посылает весь мир, делает, что хочет, а я всегда рядом. Смотрю и иногда даже завидую ее свободе. Только вот сейчас…
Возвращаться в эту дыру с малознакомыми озабоченными дебилами мне совсем не хочется, даже если это будет означать мою независимость от родителей и брата. Нет. Не такая я уж и пустоголовая, как считает Зимин.
– Нет! Жень, я и тебе советую свалить от этих двух придурков. Давай вместе найдем квартиру и…
– Ты же знаешь, что я не могу, – недовольно морщится и складывает руки под грудью, натягивая нежно розовую футболку и показывая всем окружающим отсутствие нижнего белья. Провокаторша…
– А ты знаешь, что я спокойно могу попросить родителей заплатить за нас обоих.
– Нет! Все, тема закрыта, – подскакивает с места и достает пару смятых соток из заднего кармана джинсовых шорт.
– Жень! – взмахиваю рукой, пытаясь задержать подругу.
– Что?
– Почему ты можешь принять помощь от чувака, с которым встечалась пару недель и не виделась года два, а от лучше подруги, которая была с тобой на протяжении этих двух лет, нет? Что за глупости?
– Может я влюбилась в него, – упирает руку в бок, отставляя бедро.
– Бре-е-ед…
– Считаешь, что я не могу влюбиться?
– Нет. Конечно, нет. Можешь, и еще как. Просто… В него? Серьезно?
Женька отводит взгляд и закусывает нижнюю губу. Это ее ненавистная тема тема.
– Он сказал, что любит меня.
– До того как вы переспали или после?
– Какая же ты стерва, – качает головой.
Черт! Снова мой скепсис к этому светлому чувству вылез наружу. Все время забываю, что Женька романтик в глубине души. Очень глубоко.
– Прости… Я просто… Я не хочу, чтобы он тебя использовал, понимаешь?
Женька плюхается обратно на стул и тяжело вздыхает.
– Тут уж скорее я его использую… Живу на халяву.
– Но тебе не обязательно спать с ним.
– Почему нет? Он довольно хорош, – пожимает плечами.
– Жень… – горький привкус отвращения жжет язык.
– Все. Закончили нотации. Я сама разберусь, – подмигивает и хитро улыбается.
Разберется? Надеюсь… Дело в том, что каким бы ни было твое сердце, ледяным, сожженным в уголь или каменным, найдется тот, кто заставит его снова забиться. И если я всячески избегаю возможностей встречи с таким человеком, не хожу на свидания и не флиртую, то Женька бросается, как поется в ее любимой песне, «грудью под пули».
Прощаюсь с Женькой спустя пару часов болтовни о практике и трех следующих неделях предположительного веселья. Подруга, конечно, еще раз напоследок пытается уговорить меня вернуться к Коле и Роме. Сходимся на том, что я зайду к ним вечером, и если все будет нормально, то останусь. Ну а пока, сославшись на необходимость посмотреть комнату, которую я уже якобы сняла, ухожу, оставив Женьку на автобусной остановке.