Пожимаем мы им руки на прощание, все понимают, не увидимся мы больше, но скверного ощущения бегства у нас нет. Просто выпала парням такая судьба, уходят они на особое задание — с девками шведскими миловаться и сосиски с чавканьем поедать, пивом запивая. И все это делать с тоской по родине. Бывает и такое. Жаль что редко и не со мной. С отрядом на Стокгольм уходил и один из двух радистов. Второй оставался в цитадели, а у нас стало одной головной болью больше, надо было где-то добывать ему мощную радиостанцию.
Цитадель опустела. Уехали все члены семей, девчонки зенитчицы, подавленные гибелью в холодной сентябрьской воде подруг, никого не осталось в госпитале. Комдив со штабом списки убывших подписывают, закрывают грифом «совершенно секретно», а мы сели с литром коньяка в ленинской комнате. Полночь — командиры пьют и закусывают.
— Тебя тоже к ордену Боевого Красного Знамени представили за бои под Лугой. За генеральскую голову обиделись, могли бы и Героя дать, — выдал мне новость комендант крепости лейтенант Астахов.
Щенок глупый, хоть уже и целый лейтенант НКВД.
Наградной отдел начнет справки наводить. Нет, с какого-то там августа у меня все хорошо, но до этого-то меня не было. И они это быстро поймут. Даже если я из самой секретной разведки, должны быть на меня приказы о присвоении звания, личное дело в отделе кадров, ведомости в бухгалтерии за оклад и выслугу лет — нет, ребята, внедриться в систему так, чтобы никто на это внимания не обратил, невозможно.
— Ну, не за ордена воюем, — говорю бодренько, — хотя, конечно, когда вся грудь в медалях, то девиц легче соблазнять. Но я и без наград в этом деле не промах.
— Да, по крепости только и разговоров, как ты Дарьей овладел!
Вот ведь паршивцы, и отрицать бесполезно, никто не поверит, что я просто ее веничком попарил. Улыбнулся я блудливо, взор потупил, типа бес попутал, природа взыграла.
— В Ленинграде вы уж помалкивайте, у меня там девушка юная, сложностей жизни не знающая — не поймет, — говорю парням и разливаю янтарный напиток по железным кружкам.
Выпили, закусываем котлетками, последними, поваров тоже эвакуировали, посыльный от начальника караула прибегает:
— От городской пристани к нам катер идет.
Ну и хрен с ним. Встаем, Олег, тезка мой, привычно пулемет на руку кладет, вот ведь мощь у человека. Пойди он в борцы — быть ему бессменным чемпионом мира и Олимпийских игр пока самому не надоест. Будущий генерал Паша Астахов. А Снегирев в большие чины не выйдет, нет его в справочниках, что наводит на грустные мысли о его будущем. И я. Кто там на катере, плывет к нам от матери? И откуда он взялся, у нас катеров точно нет.
На корме висит флаг красный, только со свастикой в центре вместо звезды. Немцы, значит. Пристали, концов не отдают, трап стукнулся, десант на причал выпрыгнул, трап убрали, мотор застучал, катер уплывает. Они что, группой в десять человек будут крепость брать?
Начкар фонариком посветил. Да, текст непечатный, сильно матерный, из бандита солдата не сделаешь. Он хитрый, сильный, ловкий, смелый, но понятия о дисциплине у него нет. Он потому и бандитом стал, что для него имеет значение только его мнение. Поэтому бандиту глубоко плевать на законы, которые он нарушает, и на приказы командира.
— Чего нам там делать, там три сотни бойцов, уж присмотрят они за кубышкой, сберегут, — сообщил мне их позицию Меркулов. — И это… — замялся он. — Уж сильно она домой просилась, уезжать не хотела.
Мое отделение разведки расступилось, и ночной тьмы выплыла краса небывалая, зенитчица Дарья. Вот ведь попал, мне шуточки, а у нее все серьезно.
— Капкан, — говорю, — берешь эту банду под свое начало. И Дарью тоже. И делай с ними, что хочешь, но по команде «вперед», они должны не задумываясь шагнуть, хоть в огонь, хоть в воду. Привьешь им понятие о воинской дисциплине. Сейчас у нас важное совещание — располагайтесь, места много. Завтра в город надо съездить, со мной Капкан и Меркулов, остальные — в распоряжение коменданта. Все, разойдись!
И пошли мы дальше выпивать, и настроение у меня было двойственное.
Думал я, что уже уберег хоть этих от всех неприятностей. А они взяли и вернулись. Уголовники, что с них взять. Но предпочли со мной остаться, чем в Стокгольме весело жить. И, честно говоря, это дорогого стоит.