— Откуда же он ехал, что охрану отпустил? — задаю риторический вопрос, потому что ответ понятен.
Чужую охрану не пустят только в штаб фронта или в Смольный.
Буксирчик пыхтит, но тянет. Выноси, родимый, нам даже не на Ладогу, нас только до цитадели дотащи. А там мы уже дома.
— Чего стоим? — говорю удивленно. — А машины за вас будет Пушкин обыскивать или Достоевский Федя? И с трупов все снять, оружие, документы, нагрудные знаки сложить в отдельный пакет. Все идет по плану.
— Предупреждать надо, — недовольно ворчит Михеев, с грохотом выдергивая патронный ящик из салона. — Они его гранатами набили, что ли?
— Золотом да бриллиантами, — шучу, а Капкан человек тяжелый, кадровый чекист, да еще с границы, чувство юмора у него и не было никогда, а намек на него в учебном полку выбили окончательно.
Выворачивает он крышку.
— Нет, тут зеленые камни, алмазы, значит, в других ящиках. Вон их тут сколько, обе машины битком, — докладывает.
— Извини, Олег, — говорю, — до последнего момента не верил, что выгорит у нас. Прости, брат Рекс.
— Да ладно, — отвечает тезка, — проехали.
— А в багажниках картины в рулонах. Тоже — под завязку.
— Расклад нам понятен, — подвожу итог. — Член военного совета груз у Руслановой взял. Там его загрузили, и он отъехал недалеко, чтобы свою свиту дождаться. Только мы это место раньше вычислили, и груз товарища Жукова, Руслановой и остальных членов банды мародеров и грабителей у них увели. То-то сейчас в городе суматоха, комендатура на ушах стоит. Они еще батальон разведывательного управления фронта на улицы выведут, наверняка.
— И? — это Меркулов опять.
— План «Перехват» результата не даст. У них специфика не та. Город весь перевернут, а про реку не вспомнят. Пехота — она царица полей, а тут надо мозгами шевелить, а не жопой. До цитадели дойдем — все приберем. Трупы будем в темноте скидывать со стороны немецкого берега.
— Могут стрельбу открыть, — возражает Капкан.
— Пусть. Зато их рапорты о дежурстве будет немецкая безопасность читать, а не наша, — отвечаю. — Да и тел у нас всего четыре. Будем их через километр сбрасывать, никто и не заметит.
Девушки в ящике роются. Изумруды тоже хороши, идут хоть брюнеткам, хоть шатенкам.
— Извините, но себе взять ничего нельзя, — говорю.
— Понятно, — Ирина соглашается. — За вещь из перечня похищенных драгоценностей армейская контрразведка всех чекистов на фронте вырежет. Лишь бы остальное добро найти. Тут ведь на десятки миллионов золотом?
— Если не на сотни, кто его знает, кто оценит? — отвечаю.
Потом суета началась, машины брезентом укрыли, лебедкой щит вытащили, съезд в трюм с пандусом закрыли. Хорошая баржа, продуманная. Трупы за борт. Каждому к ногам — груз. Всплывут, но не сразу.
— Как ты думаешь, — Михеев спрашивает, — на барже наш захват видели?
— Видели, да не поняли. А вот морячки видели, а когда их особый отдел начнет спрашивать, не видели ли они две шикарные машины, то тут морская пехота сообразит, кто к нам на борт заехал.
Посидели, помолчали.
— Что делать будем?
— А ничего. Промолчат матросики. Они советскую власть не больше нас любят. Просто попали мы все в колесо, вот и бежим, и сами при этом динамо-машину крутим, даем ток в слаборазвитые районы.
— Как у вас тут все сложно, — говорит девушка Ира.
Подкрались они за плеском волны и шум ветра.
— Человеком быть — вообще сложно, это дубли у нас простые, — пытаюсь шутить, только до этой шутки еще лет сорок осталось.
— Я люблю советскую власть, — говорит упрямо Катенька.
— Люби. Просто нашу группу люби больше. А слова твои я тебе напомню при случае, — обещаю.
Вздремнули в полглаза, надо было и за носовым тросом следить и за кормовым, Меркулов и Капкан, еще не понимали многого. Морская пехота уже пошла с нами. До конца и без всяких обязательств. А то бы они просто конец отдали, и поплыли по течению обратно в Ленинград. Дела значат гораздо больше слов.
Утром двадцатого сентября, в сером тумане, мы прибыли в цитадель. Баржу с беженцами подхватил новый буксир и потащил на восток, в порт Новой Ладоги. А наш золотой галеон и плавучую казарму морской пехоты пришвартовали к пирсам крепости. Цитадель была практически безлюдной. Георгию Жукову был нужен успех, причем любой ценой, и в ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября он начал масштабные операции по захвату плацдармов на немецком берегу Невы. И генерал армии без малейших колебаний бросил вперед три ударных отряда.