— Ладожская флотилия — одно название. Поставили по паре пулеметов на грунтовозные шаланды Спецгидростроя и буксиры. Но нам воевать не с кем и не надо, а перевозить они могут что угодно. Хоть людей, хоть грузы. Наша задача — удержать Ладогу…
Рассказал им оперативную обстановку. У меня в телефоне вся справочная литература, в том числе и финская история второй мировой войны. У наших-то историков и генералов точных цифр и анализа действий и в помине нет, одни лозунги и призывы. Макулатура вместо истории, и президент со своей левреткой и дворцовым карликовым медвежонком стоит на ее страже. Как бы кто туда цифры карандашиком не вписал…
— Парни, если меня убьют, докладывать Донскому будете вы. Слушайте и запоминайте. Второй корпус выходит на рубеж Вуокси, с целью захода с тыла Выборгской группировки. Седьмая пехотная дивизия полковника Свенсона идет на Сортавалу. Такие дела. Прижмут нас к берегу, подтянут артиллерию и расстреляют с закрытых позиций. И умрем мы со страшной бесполезностью. Надо удирать на старую границу.
Пригорюнился народ, а Снегирев что-то оживился, сделал какие-то выводы, и принялся командовать.
— Сержант Михеев, построить отряд!
Капкан бодро-весело метнулся к освобожденным.
— В две шеренги становись!
Все зашевелились, затолкались, но быстро с местами определились. Капкан их по стойке смирно поставил, о числе старлею доложил. Семьдесят три человека нас стало, включая шестерых раненых.
— Сводный отряд бойцов НКВД! Слушай приказ! Считать, что пребывания в плену не было. В связи с краткосрочностью контакта с противником. О данном факте докладывать запрещаю. Четыре часа отдыха. Затем выдвигаемся на Видлицу. Там и суда Ладожской флотилии и железная дорога. Разойтись!
Кто-то у костра стал бурчать, что таких приказов не бывает. Раздался глухой удар. Упало тело.
— Если кто хочет на гауптвахте посидеть, с нашими следователями особых отделов поговорить, и остальных за собой утащить, пусть такой говорун сразу в озере топится, другим жизнь не портя, — прокомментировал свои действия Михеев.
А звали его, как и меня Олегом. Тезки, значит.
С рассветом, прикончив на завтрак весь припас, от печенья и сухарей, до сахара и последней банки тушенки, вышли в путь. С двадцать первым веком меня связывали телефон, кроссовки и пара носков в рюкзаке. Аста ла виста.
Весь мусор, в том числе и бинты, обертки и другие отходы тщательно в костре сожгли. Не надо погоне лишних данных давать. У нас было одиннадцать винтовок, ручной пулемет, два пистолета и пять гранат на всех. Свой трофейный «Лахти» я скрыл, поэтому командир отдал мне обратно винтовку. Штык был отстегнут, и вручен побитому Капканом комсоргу. Чтоб хоть как-то его утешить. Ухо у него опухло, и стало красивого сине-зеленого цвета. Так ему, дураку и надо, тоже мне, приказы обсуждать во время войны….
Ходить здесь все умели, людей было много, у носилок с ранеными подменялись через каждые десять минут, прямо на марше. Головной дозор согласно уставу, арьергард с пулеметом, так и шли до самого озера, что на всех европейских картах обозначено Ладожским морем.
В поселковой временной комендатуре нас поджидали неожиданности с неприятностями. Этакая сладкая парочка. Они приняли облик майора НКВД и какого-то типа из замполитов. Батальонный комиссар или дивизионный, я мимо ушей пропустил. Майор сразу меня из нашей тройки выделил, и начал взглядом сверлить. Мать твою, я в налоговой инспекции не дрожал, так неужели здесь дрогну. Посмотрел я на него, оценивая, куда ему пулю вогнать — прямо в лоб, или в переносицу, и скис наследник ЧК, потупил взор.
А Снегирева в это время замполит в оборот взял, ставил нам задачу.
— Необходимо вывезти из отдельного лагерного пункта заключенных. Их там одна тысяча четыреста семьдесят шесть. Роты охраны вполне достаточно для поддержания порядка в условиях стационарного содержания, но для конвоирования охраны недостаточно. Я приказываю — принять участие в этапировании вашему сводному отряду, — распорядился комиссар.
Ага, размечтался.
— Пока мы будем с этапом вдоль берега тянуться, либо финны подойдут, либо среди заключенных лидер найдется и бунт поднимет. Или просто рванут все в лес, где бурелом гуще, и мы их места займем. Чушь это и непонимание текущего момента. Майор, подтвердите, пеший этап — затея глупая, — и взглядом на него давлю.
Он и кивнул головой. Даже и сам не понял, как старший командир пошел на поводу у непонятного типа в чужой гимнастерке без знаков различия…
— Или просто грузим их в вагоны, и там сил роты охраны хватит, или списываем их убытием по первой категории, — продолжаю.