— Такая красивая пара, — говорю, а сам думаю, кто меня из них первая убьет, Леночка или Светочка.… Или сговорятся и на пару меня прикончат, коварного изменника, а потом будут по очереди ходить ко мне на могилу, скорбеть в тишине. Эх!
— И еще. Я там одну молоденькую девочку соблазнил, тебя же не было рядом, а жизнь-то идет, ты уж с ней не ссорься.
Всего ждал, даже выстрела в упор, только не смеха.
— Какая одинокая девочка? Из твоего гарема? По всему фронту слухи ходят, что ты с целым учебным взводом жил, пока их у тебя не отобрали, — хохочет, заливается. — Что было, то было, а чтобы впредь не повторялось — пойдешь ко мне заместителем, хоть на глазах будешь.
Сижу, обдумываю предложение. Настоящие документы — это плюс. Мощное удостоверение, не хуже прежнего. Все время на виду у Ивановой — это минус. Она меня к пещере одного не отпустит, всю группу следом поведет. Зато сразу зарплату можно получить, хозяйке отдать — обещал денег, а у меня, их давно нет, все в коммерческих магазинах потратил, пока они работали.
— Согласен, — говорю, — только на встрече с агентурой выполняешь мои приказы беспрекословно. — Сказал: «Отдайся», и ты отдаешься.
— Ты только сказать не забудь, а я тебе отдамся, хоть на площади, — говорит Иванова, куда только скромность делась, непонятно.
Договорились. Все со стола не съели, но откусили много. И на работу пошли.
В отделе НКВД меня встретил незримый оркестр, чествующий героя.
Иванова засела в кабинете у начальника отдела — учет дел проверять, и другие вопросы, в основном канцелярские. Время незаметно пролетело, и наступило время на ужин идти. Деньги были не зря потрачены. Стол был довоенный, от всего просто ломился. Пироги всех видов. С рыбой, грибами, мясом, смешанными начинками. Пирожки ягодные. И рыба, рыба, рыба… На озере же живем. Где они сома взяли?
— Сразу предупреждаю — на горячее уха монастырская, по рецепту монахов из обители, под настойку идет исключительно, по три тарелки люди съедают, — гордится собой и своим краем сержант.
Показываю ему большой палец — молодец. После первой рюмки Иванова предложила общаться без чинов.
— Точно, как на ассамблеях петровских, все еще до войны фильм смотрели? — поддержал предложение начальник отдела, капитан, как и я.
А мы с сержантом практики — уже по второй наливаем.
— За то, чтоб нам осталась власть, чтоб сладко есть и много красть! — говорю тост.
— И чтобы на исходе дня власть не поймала бы меня! — продолжил сержант.
Это был тщательно подготовленный экспромт. Зато главврач больницы сразу его оценила, и подсела поближе к сержанту.
Историю для рассказа я ему тоже подобрал подходящую. Просто от сердца оторвал. Но до них дело еще не дошло. Пока просто пили, ели и общались. Ладога встала, у нас была короткая передышка, мы наслаждались жизнью, и плевать мы хотели на всех неудачников, пусть даже их целый город. Да хоть страна, лишь бы нам было хорошо. Кого-то волнует, что у курдов уже четыре тысячи лет родной страны? Ну и меня это не волнует. Гитару притащили, песни запели. Выпивать не забывали. Иванова рассказала, как на репетиции с Руслановой вдвоем пела «Ах вы сени, мои сени…».
— Смотрит как-то товарищ Берия — грустно товарищу Сталину. И решил его развеселить. И говорит ему: «Немцы разрабатывают новое оружие — психотропное. Если его использовать, все немцы станут фанатиками, будут траву жрать и радоваться». И точно, улыбнулся товарищ Сталин. «Видишь, Лаврентий, как сильна марксистско-ленинская философия. Нам, большевикам, никакого психотропного оружия не надо, наш народ и так радуется, когда траву жрет».
Докторша хохотнула нервно, и тоже замолкла. Не оценили?
— Ну, выпьем за товарища Сталина и наркома НКВД товарища Берию! Ура!
Это мой приятель сержант. Выручает ведущего, меня то есть. Конечно, выпьем, раз налито. Вздрогнули. Рука сержанта уже на талии главврача, но чувствуется перекос в составе компании, три девушки на восемь парней. Причем Иванову все побаиваются.
Она здесь любого расстрелять может, кто ей не понравится. Права у Смерша немереные. Ладно, пойду к ней работать, если ничего не выйдет с возвращением в свое время — перебежим за границу или переведемся в космическую программу, там тоже на одного конструктора десять сторожей. Так страну и сожрут потихоньку, дармоеды всех мастей, партия, правительство, местные элиты и армия их обслуги….
— Народ, нам это изобилие за неделю не съесть, — говорю, — давайте девчонок позовем, они подкормятся, и нам легче будет, и еда не пропадет.
Наша третья девочка, такая страшненькая, кожа пятнистая, волосы редкие, зубы тоже, очки в стальной оправе ее совсем не украшают, глазами злобно засверкала — не хочет она видеть за нашим столом местных девушек. Но одинокие мужчины меня дружно поддержали. Набежало врачей и медсестер десятка полтора. Сразу веселее стало, всем, кроме страшилки в очках.