— Вот они! — в нас ткнули указующими перстами. — Это они песенки пели, что наша родина — дурацкая! В смысле — бездарная! Враги, сразу видно!
Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. А тут два подряд — шпиона спасаю, и дистрофикам решил помочь. Вот и расплата. Влетел конкретно.
— Михеев, — говорю, — все на борту?
— Да! — отвечает тезка.
Он в распахнутом люке стоит с пулеметом в руках. Двадцать метров до него, и лесенка два метра всего, но не заскочить нам в самолет. А если сделаем попытку прорваться, то и самолету не взлететь.
— Товарищ комиссар, не будем мешать спецрейсу. Они пусть взлетают, а мы спокойно выясним, что там бойцам послышалось, — пытаюсь сгладить ситуацию.
— Экипаж специального самолета задержан в казарме до особого распоряжения, сейчас сюда прибудет следователь особого отдела армии, и разберется с этим вражеским самолетом! — сообщает мне комиссар аэродрома.
— Михеев! Постарайся, чтобы все девицы были счастливы. Немедленно взлетайте. Это приказ, — говорю спокойно, а ведь мы с диверсантом уже почти покойники.
Пограничникам ничего повторять не надо. Лязгнул люк, завыли двигатели, рванули стылый воздух пропеллеры. Повернулся задний колпак с хвостовым пулеметом. От ворот легковая машина несется, торопится особый отдел врагов ловить, только не успевает.
Аэродром стационарный, взлетная полоса ровная, бетонированная, пошел транспортный самолет с места, натужно гудя моторами, и вот уже колеса отрываются от земли, и уходит он прямо в серые тучи.
В небе нам память остается что, след от самолета, след от самолета…
Машинка к нам подъезжает, тормоза визжат, дверка распахивается.
— Ах ты, урод! Упустил! — кричу я, и бью комиссара рукояткой «ТТ» в лицо. — Капитан НКВД! — кричу, здесь, в этой стране, кто громче орет, тот и начальник. — Давай быстрее к штабу, пошлем в погоню истребители, у них транспортник, им не уйти! Этого разгильдяя с собой берем, пусть ответит за свои делишки — месяц у него на аэродроме вражеский самолет ремонтировался да красился!
Заталкиваю комиссара на пол в машину, попутно бью его два раза по голове. А где доносчик? При дистрофии реакция сильно замедляется, но сейчас он снова свой поганый рот откроет, вот уже челюсть вниз пошла для крика, только я раньше успею. Подскакиваю, и бью его ногой в живот. Так-то, родной, бывают в жизни и неприятности.
Тащу за собой немца, залезаем на заднее сидение, ноги ставим на комиссара. Устроились.
— Гони! Упустим! — кричу водителю прямо в ухо.
Работника особого отдела тоже азарт погони захватил, он тоже руками машет — вперед! Только нам-то в штаб не надо. Есть два варианта. Либо хитрить, либо просто машину брать.
— Тормози! Задержанный что-то сказать хочет! Может, важную информацию даст.
Останавливаемся, выскакиваем, стучу водителю — помогай, застрял. Тот только из машины вылезает, как я его на нож насаживаю. Готов. Огибаю машину, диверсант уже шнур сматывает, а следователь задушенный лежит с пеной у рта, кобура расстегнута, пустая.
— Карманы проверь, мы сейчас с тобой как Робинзоны на острове, нам все в хозяйстве может пригодиться, — говорю неожиданному напарнику.
Запихнули тела, на заднее сидение, посмотрел я на датчик топлива, тихо выругался. Вылез, посмотрел в багажник — инструменты кучей свалены, два колеса и больше ничего. Канистры с бензином там не оказалось.
— Давай решать, куда и зачем поедем, — говорю немцу. — Горючего у нас километров на десять, если повезет, то на пятнадцать.
— Мне на фронт, — говорит этот любитель войны.
— И куда? — уточняю.
Есть у него две точки перехода, обе через замерзшую Неву.
— Это у тебя так прорезаются скрытые суицидальные наклонности? — говорю весело. — Пройти через все патрули прифронтовой полосы, линию окопов с советской стороны, а потом выползти на лед, где по тебе начнут стрелять откуда не попадя. Замечательный, — говорю, — план. Хороший ты парень, капитан или майор, но в начальстве у тебя умных людей нет.
— А у тебя? — спрашивает в ответ.
— Я никому не служу, занимаюсь своими делами, а остальное: служба, форма, награды, карьера — просто маскировка, чтобы на общем фоне не выделяться.
Он мое заявление выслушал, головой кивнул, что к сведению принял, и говорит:
— Майор, служба безопасности. Твои предложения?
— Раз не улетели, надо уходить на север к финнам по льду. Ты со своим командованием свяжешься и договоришься, чтобы меня в Швецию пропустили. Лично я уже навоевался досыта, не хочу я советский концлагерь расширять до последнего моря, — говорю шпиону.