Так говорил мой дурак-отец. Старый шкипер вспоминал драки из-за долей прибыли, махинации с провизией, придирчивый осмотр каждой доски обшивки и кильсона, судебные тяжбы и убийства – думаете, из-за женщин, славы, приключений? Вовсе нет. Из-за денег. Редко какое партнерство длилось дольше одного плаванья, а вражда вспыхивала и тянулась даже после того, как причины были давно позабыты.
Старик-шкипер не мог забыть одной утраты, точнее, не мог простить одного преступления. Он не раз вспоминал о ней, сидя или стоя на берегу Старой гавани. Мы проводили там большую часть времени, только он и я. Помню, как он указывал тростью из бивня нарвала на воду.
– Отсчитай третий выступ на Троицыном рифе, – велел отец. – Нашел? Соедини его с крайней точкой Портового мыса при полной воде. Видишь? Отложи по этой линии полкабельтова – там она и лежит, во всяком случае, ее киль.
– «Красавица Адэйр»?
– Она самая.
– Наш корабль.
– Наполовину наш. Был у меня компаньон… «Красавица» сгорела на якорной стоянке, до самой ватерлинии. В случайность пожара я никогда не верил.
– Думаете, ее подожгли, сэр?
– Да.
– Но… но вы ведь ее не поджигали!
– Я – нет.
– Тогда кто же?
– Не знаю.
– А зачем?
– Ради страховки.
– Тогда уже не важно, кто это сделал.
– Не важно.
– Тогда в чем же дело?
– Дело в человеке. Только в нем. Единственная сила – человек. От него все и зависит.
С капитаном Бейкером мой отец больше не разговаривал, однако переносить вражду на его сына-банкира не стал. Не в его духе это было – впрочем, как и поджог корабля.
Господи ты боже мой, мне действительно пора возвращаться! Я едва не перешел на бег, бездумно шагая по Главной улице. Было еще темно, лишь край моря посветлел и волны стали серо-стальными. Я обогнул Мемориал воинской славы и миновал почтамт. У входа, как всегда, стоял Дэнни Тейлор – руки в карманах, воротник рваного пальто поднят, козырек стрелковой кепки опущен. Замерзшее испитое лицо – сизого цвета.
– Ит! – встрепенулся он. – Извини, что докучаю… Извини. Мне бы немного для подогрева… Ты ведь знаешь, я прошу только в крайнем случае!
– Знаю, Дэнни. Точнее, откуда мне знать! Но я тебе верю. – Я дал ему долларовую банкноту. – Этого хватит?
Губы у него задрожали, как у ребенка, который вот-вот заплачет.
– Спасибо тебе, Ит! Да, это вырубит меня на весь день, и на вечер, может быть, хватит.
При мысли об этом он явно приободрился.
– Дэнни, не пора ли тебе завязать? Думаешь, я забыл? Ведь ты был мне братом, Дэнни. Ты и сейчас мне как брат. Я готов на что угодно, лишь бы тебе помочь!
Его изможденные щеки чуть потемнели. Он посмотрел на деньги в руке, подействовавшие на него как глоток «топлива». Затем поднял на меня абсолютно трезвый, тяжелый взгляд.
– Во-первых, никого, кроме меня, это не касается, черт побери! Во-вторых, у тебя самого ни гроша за душой. И ты слеп, как и я, только слепота твоя иная!
– Послушай, Дэнни…
– Чего ради? Пожалуй, я побогаче тебя буду. Есть у меня козырь на руках! Помнишь наш загородный домик?
– Тот, что сгорел? Где мы играли в подвальчике?
– Все-то ты помнишь. Так вот, он – мой.
– Дэнни, ты мог бы его продать и начать все сначала!
– Ни за что. Налоги съедают его год за годом, но большой луг Тейлоров все еще мой.
– Почему ты его не продашь?
– Потому что луг – это я, Дэнни Тейлор. Пока он у меня есть, ни один чертов святоша не вправе мне приказывать и ни один ублюдок не упечет меня в психушку ради моего же блага! Смекаешь?
– Послушай, Дэнни…
– Нечего мне слушать! Думаешь, за доллар можешь капать мне на мозги? Подавись!
– Оставь.
– И оставлю! Ты сам не знаешь, чего несешь. Ты никогда не был… пьяницей. Я же не учу тебя заворачивать грудинку? Иди-ка ты своей дорогой, а я постучу в окошко и разживусь «топливом». Помни – я побогаче тебя буду. И я не торгаш! – Он отвернулся и спрятал голову в угол у запертой двери, как ребенок, что закрывает глаза в полной уверенности: раз он не видит мир, значит, его и нет. Он стоял и ждал, пока я не ушел.
Коротышка Вилли, дремавший в патрульной машине напротив гостиницы, стряхнул сон и высунулся из окна «шевроле».
– С добрым утром, Итан, – сказал он. – Рано встал или еще не лег?
– И то, и другое.
– Нашел себе милашку?
– Конечно, Вилли, и еще какую!
– Только не говори, Ит, что закрутил с уличной девкой!
– Клянусь!
– Да ни за что не поверю! Небось рыбачить ходил. Как там твоя хозяйка?
– Спит.
– Во-во, дождусь смены и тоже посплю.
Я пошел дальше, не напомнив ему, что он и так спал только что.