Именно Руквуд сформировал Гарри как личность. Его отца, адвоката, разорвало в клочья на Сомме, когда сынишке было шесть лет, а мать умерла от гриппа в ту зиму, когда закончилась Первая мировая, как люди стали называть прошлую войну. У Гарри сохранилась свадебная фотография родителей, и он часто смотрел на нее. Его отец в визитке, стоявший у церкви, был очень похож на него: мрачноватый, крепкий и с виду надежный. Он обнимал одной рукой мать Гарри, светловолосую, как кузен Уилл; волнистые локоны падали ей на плечи из-под широкополой эдвардианской шляпы. Оба счастливо улыбались в камеру. Снимок был сделан при ярком солнечном свете и слегка передержан, отчего вокруг фигур образовались гало. Гарри почти не помнил отца и мать, как будто мир на фотографии — это растаявший сон.
После смерти матери он поехал жить к дяде Джеймсу, старшему брату отца, офицеру, раненному в первом сражении 1914 года. Осколок попал дяде в живот, глазу ранение не было заметно, но внутренности постоянно досаждали ему. Эти проблемы усиливали его раздражительность и служили постоянным источником беспокойства для тетушки Эмили, его нервной, чересчур тревожной супруги. Когда Гарри появился в их доме в милой деревушке в Суррее, им обоим еще не было пятидесяти, но уже тогда они выглядели старше своих лет и напоминали суетливых супругов-пенсионеров.
Дядя и тетя были добры к племяннику, однако Гарри всегда чувствовал себя нежеланным гостем в их доме. Сами они детей не имели и, казалось, не знали, как вести себя с ним. Дядя Джеймс хлопал его по плечу, едва не сбивая с ног, и спрашивал от чистого сердца, во что он сегодня играл, а тетя без конца тревожилась о его питании.
Иногда Гарри уезжал к тете Дженни, матери Уилла, которая тяжело переживала смерть сестры и не любила, когда ей напоминали об этой утрате, но племянника баловала, вероятно из чувства вины, отправляла ему посылки с едой и вещами, когда он уезжал в школу.
В детстве Гарри учился дома — его наставником был ушедший на пенсию школьный учитель, дядин знакомый, — а свободное время по большей части проводил, бродя по окрестным лесам. Там он встречался с местными мальчишками, сыновьями фермеров и коновалов. И хотя играл с ними в ковбоев и индейцев, охотился на кроликов, при этом всегда оставался чужаком. «Гарри-барин, — дразнили они его. — Скажи „awful“. Гарри! Or-ful, or-ful».
Однажды летом, когда Гарри вернулся домой с прогулки, дядя Джеймс позвал его в свой кабинет. Мальчику тогда было всего двенадцать. В комнате у окна стоял еще один человек. Солнце било ему в спину, и сперва он казался лишь черным силуэтом в обрамлении пылинок.
— Познакомься с мистером Тейлором, — сказал дядя Джеймс. — Он преподает в моей старой школе. Моей alma mater. Это ведь латынь?
И к удивлению Гарри, дядя нервно засмеялся, как ребенок.
Мужчина подошел и крепко взял Гарри за руку. Он был высокий, худой, одет в темный костюм. Черные волосы поредели, образовав на высоком лбу вдовий мысок; из-за пенсне на мальчика смотрели внимательные серые глаза.
— Здравствуй, Гарри. — Голос прозвучал резко. — Ты как уличный мальчишка.
— Он немного расшалился, — извиняющимся тоном проговорил дядя Джеймс.
— В Руквуде мы быстро приведем тебя в порядок. Хочешь поехать в частную школу, Гарри?
— Не знаю, сэр.
— Твой учитель хорошо отзывается о тебе. Ты любишь регби?
— Я никогда не играл в регби, сэр. Я играю в футбол с мальчиками из деревни.
— Регби намного лучше. Игра джентльменов.
— Твой отец тоже учился в Руквуде, как и я, — вставил дядя Джеймс.
Гарри вскинул взгляд:
— Отец?
— Да. Твой pater, как говорят в Руквуде.
— Тебе известно, что означает «pater», Гарри? — спросил мистер Тейлор.
— Это по-латыни «отец», сэр.
— Очень хорошо. — Мистер Тейлор улыбнулся. — Мальчик способный, Бретт.
Он задал еще несколько вопросов, был довольно дружелюбен, но источал властность, ожидал послушания, и Гарри насторожился. Через некоторое время его отослали из комнаты, а дядя остался разговаривать с мистером Тейлором. Когда дядя Джеймс снова позвал к себе Гарри, гостя уже не было. Он предложил племяннику сесть и посмотрел на него очень серьезно, поглаживая седеющие усы:
— Мы с твоей тетей думаем, что тебе, Гарри, пора отправиться в школу. Это лучше, чем сидеть здесь с парой престарелых чудаков вроде нас. И тебе нужно общаться с мальчиками твоего уровня, а не с деревенскими остолопами.
Гарри понятия не имел, каково это — учиться в частной школе. В его голове возник образ просторного здания, где его ждут, полного света и яркого, как на фотографии родителей.